|
– Князь Александр во дворе! Раздались четкие, будто кованые, шаги, рука отстранила обрадованного отрока, и в палату, пригнувшись, вошел Невский. – Чего в темноте сидите? Не поймешь, кому и поклон отдать. Разобрались с поклонами. Забегала челядь, появился свет. – Где жить повелишь, батюшка? Невский выглядел усталым. Осунулось лицо, занавесились насупленными бровями карие глаза, непривычная ранняя морщина появилась на крутом переносье. – Да ты, никак, хвораешь, сын? – Бог миловал. Александр отвечал кратко, катая желваки на обтянутых скулах: только борода вздрагивала. Ярослав растерялся, побежал кому-то что-то указывать… – Стало быть, отъехал ты из Господина Великого Новгорода, – сказал Ярун. – Умен ты, дядька Ярун, – невесело усмехнулся Невский. – Куда это отец направился? – Разволновал ты его. А он своих волнений показывать не любит. – Семейное у нас, – вздохнул Александр. – Я тоже не люблю. Особо если жалеть начинают. – Я новгородцев жалею. Князь промолчал, и Ярун понял, что не следует травить незажившие раны. Стал расспрашивать о Сбыславе, о Гавриле Олексиче, с горькой озабоченностью рассказал, как вытребовали Чогдара к самому Батыю. – Сам Бурундай приезжал? – Он, Ярославич. – Мне говорили, что Бурундай лично убил великого князя Юрия. – Того не может быть. Во-первых, темникам запрещено вступать в бой без крайней необходимости, а во-вторых, рыцарских поединков они не признают. – Почему? – Полководцам нельзя рисковать. Они за всю битву в ответе. Вернулся Ярослав, сам позвал в трапезную. Пока сын ел, рассказывал ему о своих делах. О том, что решил объявить запись добровольцев-язычников, о роли Церкви, которую следует всемерно поддерживать. – Думал об этом, – сказал Невский. – Только лебезить не надо: на шею сядут и ноги свесят. А помогать нужно. И не просто добрым словом, но и силой, коли понадобится. – Да кто ж против служителей Господа осмелится… – В Новгороде уже осмелились. Три дня вече гудело, орало, дралось и последними словами поносило владыку Спиридона. Чуть до дреколья дело не дошло, я уж своих дружинников в охрану выдвинул. – Это в благодарность-то за Невскую победу!.. – всплеснул руками великий князь. – Чернь благодарности не знает, батюшка. На меня и владыку умелые люди ее натравили. Как собаки кинулись, а бояре – за спиной. – А встречали, помнится, славой, хвалой да радостными слезами, – вздохнул Ярун. — 84 —
|