Собрание сочинений в 12 томах. Том 11

2

На следующий день Чогдара принял сам Бату-хан. В ханскую юрту провожал его опять Бурундай и опять лишь доложил и тут же вышел. И сердце Чогдара опять стиснуло острым ощущением опасности, когда он переступал через порог. А переступив, как и полагалось, пал на колени, не смея поднять головы.

– Как ты, монгол, посмел войти в мою юрту в одежде покоренных мною русичей? – грозно спросил Бату. – Может быть, ты больше не монгол?

– Я родился и умру монголом. Как и ты, мой хан!

Дерзость была неожиданной и для самого Чогдара. Его сознательно оскорбили, а он ответил на оскорбление так, как ответил бы любому, уже не страшась никаких последствий.

– Нет, ты все-таки монгол! – рассмеялся Бату. – Тогда встань и подойди к моему костру.

Чогдар повиновался и, минуя двух стражников, пошел вперед, остановившись на шаг до костра. Он смотрел только на хана, приняв предложенные им правила рискованной игры, в которой уже не ожидал выигрыша. Оставалось проигрывать с достоинством, и он был внутренне к этому готов, но когда уголком глаза увидел сидевшего рядом с Бату Субедея-багатура, готовность его несколько поколебалась. Он надеялся, очень надеялся на защиту своего старого покровителя после вчерашнего разговора, но систему этой защиты понял только после очередного вопроса Бату-хана:

– Так почему же ты не потребовал у Бурундая халата, приличествующего твоему высокому роду?

– Я служу новгородскому князю Александру Невскому, мой хан.

– Тому, который разгромил шведов, потеряв при этом, как мне сказали, всего двадцать воинов?

– Именно за эту битву он и получил прозвище Невского, мой хан.

– Опытный воин?

– Ему всего двадцать лет.

– Столько же, сколько моему сыну Сартаку, – отметил Бату. – Он рожден быть полководцем. Я высоко ценю битвы, оплаченные малой кровью, но о столь низкой цене еще не слыхивал. Он уповал на своего всемогущего Бога?

– Он уповал на быстроту, неожиданность и отвагу. Невский вызвал предводителя шведов на поединок именно тогда, когда это было необходимо, и победил его.

– Он вырастет в грозного воина, – задумчиво сказал Бату.

Неожиданный переход от заинтересованности к угрюмой задумчивости насторожил Чогдара. Он впервые разговаривал с Бату-ханом, но хорошо знал чингисидов, а потому решил еще раз рискнуть, высказав свое мнение до вопроса повелителя:

– Невский поглощен одной мыслью, мой хан: как оборонить Русь от нашествия крестоносцев.

– Ты осмеливаешься скакать впереди меня, – с неудовольствием заметил Бату. – Садись по левую руку и подробно расскажи нам о битве. И не забывай при этом подливать кумыс в чаши старших.