|
Успокаивало меня только одно: в этой части света большинство людей знали о финансовых рынках еще меньше, чем я. В этом комичном факте я убедился еще во время первого посещения фондовой биржи в Киеве. Моих издателей возмущал недостаток информации о развитии бизнеса на Украине в моих статьях, и они предложили написать заметку о ее новой фондовой бирже. Это было одним из тех «предложений», отказ от которых мог означать увольнение, хотя я и не представлял себе места хуже, чем мое, разве что Молдова. Разыскать на Украине фондовую биржу было делом непростым. Как говорится, легче сказать, чем сделать. Биржа находилась в небольшом неописуемого вида кирпичном здании без какой-либо вывески – ее либо украли, либо вообще никогда не устанавливали. Нижний этаж здания был безлюден, если не считать старушки, мывшей там полы. Когда я спросил ее, где проводятся операции с валютой, она молча указала шваброй на лестницу, ведущую на второй этаж. На площадке второго этажа меня приветствовал пожилой господин в твидовом пиджаке. Как оказалось, это был председатель фондовой биржи Владимир Василенко. – Газета «Уолл-Стрит Джорнел», – сказал он, нахмурившись, когда я представился. – А какую страну вы представляете? – Уолл-Стрит – это такая улица в Нью-Йорке, – уточнил я. – А-а, – сказал он, обрадовавшись. – Так вы, значит, американец. – Вообще-то на самом деле я канадец. Подобное откровение заставило его еще больше нахмуриться и потребовать от меня дальнейших объяснений. Когда наконец мы все выяснили, Василенко провел меня в операционный зал биржи – тихое помещение размером со школьный гимнастический зал. Там ровными рядами стояло около тридцати раскладных столиков с компьютерами. Из них только за десятью восседали биржевые маклеры, которые уже проснулись. Я уже понял – это не Нью-Йоркская фондовая биржа. И не только потому, что здесь не было слышно резких металлических звуков колокола, возбужденных голосов, не наблюдалось размахивающих руками дилеров и управляемого столпотворения. В операционном зале этой биржи вообще отсутствовали какие-либо признаки жизни. Я предположил, что, вероятно, у всех был перерыв на обед, и повернулся к Василенко. – Какова рыночная капитализация вашей биржи? – спросил я, извлекая из памяти первое застрявшее в голове слово, чтобы не показаться невеждой и самозванцем. – Рыночная капитализация? – повторил Василенко, и его глаза заблестели. Я использовал этот термин по-английски, предполагая, что он универсален. Несмотря на то что Василенко поверхностно знал английский, он, похоже, вообще никогда не слышал такого словосочетания. Я попытался объяснить ему на русском значение этого термина, что, однако, вызвало у него еще большее смятение. Послали за переводчиком, но его английский оказался еще хуже, чем мой русский. — 48 —
|