|
Скажи мне кто-нибудь в тот день на польско-германской границе, что через несколько лет Горбачев будет расхваливать по американскому телевидению закусочные «Пицца-Хат» или что я буду заниматься анализом графиков прибыльности российских краткосрочных казначейских векселей для газеты «Уолл Стрит Джорнел», я умер бы тогда от смеха. Тем не менее все это произойдет, и очень скоро. Москва в глазах всех, кроме самых закоренелых скептиков, не была больше сердцем империи зла, а превратилась в вселяющий надежды центр получения прибыли, возрастающая значимость которого была специально отмечена в финансовых заключениях многонациональных корпораций. Россия больше не была империалистической державой, склонной к экспансии и порабощению Польши, а стала растущим рынком с законно избранными демократическими лидерами. Даже русских теперь называли «новыми русскими» – новообращенными капиталистами, лишенными прошлых грехов. Тем временем в Северной Америке в ответ на изменившиеся обстоятельства появилось новое поколение экспертов по России. Эти мужчины и женщины концентрировали свое внимание больше на русских долговых финансовых обязательствах, чем на ядерных бомбах. Поборников «холодной войны» оттеснили финансовые менеджеры, и ветеранам бесконечных тайных кампаний против Кремля пришлось с горечью удалиться в свои консервативные мозговые центры или на отдых во Флориду. Россия, как теперь говорили, отказалась от своей тысячелетней традиции автократии и агрессии и входит в западную орбиту, по крайней мере, в сфере банковско-финансовой деятельности, которая не признает никаких границ и ограничений, а рассматривает все процессы только с позиций размера прибыли и роста стабильности. Эти возвышенные заклинания все еще звучат повсюду сейчас, как и тогда, на протяжении пяти лет моих поездок по старым владениям Москвы. Однако в Варшаве и Праге, Вильнюсе и Таллине, Львове и Будапеште каждый, с кем мне довелось беседовать, с подозрением относился к Кремлю, находясь в состоянии, близком к какой-то паранойе. Почти никто из них не принимал за правду рассказ о новой России. Мои родственники в Польше не были исключением. Они жили в историческом районе города – рядом с варшавским Старым городом (Старо Място), в мрачной двухкомнатной квартире, набитой до потолка старой мебелью, пыльными фамильными вещицами и потускневшим столовым серебром. Чтобы попасть в их квартиру, надо было пройти через затхлые дворы по дорожкам, мощенным булыжником, под сводами звонниц соборов четырнадцатого века, где эхом отдавался колокольный звон, и нырнуть через проход в кирпичном крепостном валу с башенками, который первоначально был воздвигнут для защиты от татарских орд, угрожавших с востока. — 38 —
|