|
В этом варианте, — вставил Р., передразнивая его, — одежда спасает нас от непорочности малых и больших млекопитающих, отрезая нас от дикости этих существ, коим неведомы ни галантные ухаживания, ни бесстыдные чувства! Э. пожала плечами и заявила, что все это ей кажется слишком очевидным, как всегда, несправедливым и в какой-то мере непристойным. Йерр возразил: напротив, он считает, что стыдливость-то как раз и непристойна и, кроме того, целиком основана на противоречии. — Поскольку она притягивает взгляд к тому, что хочет скрыть от него, она тем самым и указывает на себя смотрящему. Подобный род бахвальства свойствен существам женского пола; когда женщина одергивает на себе юбку, она словно говорит этим жестом своему собеседнику: «Мне есть что показать, а ты будешь глупцом, если не проявишь интереса!» — иными словами, привлекает его внимание к невидимому, подчеркивая наличие иного, скрытого мира, который якобы не желает показать. — Жесты и одежды, — воскликнул Рекруа, — отталкивают взгляды, вместо того чтобы привлекать их! Йерр прав: они скрывают наготу лишь затем, чтобы разбудить воображение человека, который, видя этот покров, создает для себя абстрактное, непостижимое представление о том, что скрыто от его взгляда, и испытывает потребность овладеть этим, одновременно сознавая всю запретность своего желания… — Вот именно! — перебил его Йерр. — Одергивая юбку, женщина, полная стыдливости, навязывает взгляду мужчины факт, ранее им не замечаемый. Таким образом, он перестает видеть и, основываясь на этой невозможности, которую она ему так умело преподнесла, пытается видеть другим способом , к которому она его принудила, то есть мысленно увидеть то, что прячут ее руки. Э. со смехом сказала, что сегодня, пожалуй, неправ пурист. Что речь идет не о стыдливости, а о напускной добродетели. Коэн добавил к этому, что древние богословы называли эту последнюю «жаждой похоти». Тут Уинслидейл постучал по столу и призвал нас заняться музыкой. <…> Мы встали из-за стола. Настроили инструменты. Уинслидейл — явно желавший нас поторопить — сделал нам сюрприз, неожиданно принеся корзинку с фруктами, «чтобы подсластить кофе». Мы довольно успешно сыграли до-мажорный квартет 1781 года[114], хотя Томасу не удались многие длинные форшлаги, а во время исполнения presto его то и дело одолевал дурацкий смех. Затем А. прекрасно сыграл нам несколько сонат Карла Филиппа Эммануила Баха, которые я нашел не такими уж банальными, какими он их считал. — 136 —
|