|
Скрипучие колеса, цокот копыт по каменным плитам двора. Ж. была счастлива: она обожает густую похлебку из гороха или картошки. Я начал кашлять. О, эти прекрасные, медленные приступы… Понедельник, 4 июня. Цветущий дрок. Застывшие, удивительные скалы. Сила моря. Среда, 6 июня. Похолодало. Ж. утром вернулась в Париж. Четверг, 7 июня. Шагая, кашляя на ходу и не ожидая ничего хорошего от своей прогулки, я все же увидел немало поразительных вещей, хотя не скажу, что они меня потрясли. Густые заросли мокрой крапивы. Истлевший лист на земле, в окружении деревьев, шумно протестовавших против этого холода — ужасного, но не трескучего, не зимнего. Несмотря на щебет дрозда, здесь охватывает ощущение вселенской тишины и близости к реальности и смерти. Мелкие лужицы отражают солнце в каждом камешке на дне. А мое дыхание, слетая с губ, материализуется на воздухе в белое облачко пара, и каждое из них тает перед тем, как появляется следующее. Воскресенье, 10 июня. Провели вместе с Р. целый день у Йерра, в Поншартрене. После прогулки в лесу. Садясь в машину Йерра, А., знавший его мании, крикнул Элизабет и малышу Д.: «Вытирайте свои ноги! Вытирайте свои ноги!» Но Йерр и тут не упустил случая отчитать его. На лице А. отразилась растерянность. — Вытирайте просто ноги! — сказал Й., сев за руль. — Не знаю ничего более достойного, чем это правило, запрещающее притяжательные прилагательные, эти части речи, претендующие на владение чем-то, на собственность, даже если речь идет о частях нашего тела! — Тогда уж просто тела, — съязвил Р. Понедельник, 11 июня. Позвонил Коэн. Нога у него все еще болит. Ужин 15-го на улице Пуассонье. Сегодня попробовал первую весеннюю клубнику. Вторник, 12 июня. Рекруа пришел вместе со мной на Нельскую улицу. Дверь открыл Йерр. На маленьком расписном столике в гостиной — хилый букет гвоздик, называемых «поэтическими». Этим наименованием Р. просто сразил Йерра. Тот выглядел растерянным — что бывало с ним довольно редко — и глубоко оскорбленным. Мы даже не стали входить. Поужинали на улице Мазарини. Р. сказал, что это «красноречие» Йерра сообщает его страсти к языку прилежание и пылкость, с которыми истерические натуры мечтают о неназываемых частях тела, отличающих мужчин от женщин. И что он пользуется им примерно так же, как они. С той лишь разницей, что истерикам свойственно мысленно совершать над ними насилие, разрывая и терзая их до крови в своем воображении. Он же, напротив, относится к этому с предосторожностями и почтительным вниманием, заботясь о непреложном соблюдении правил, типичном для любителя-одиночки. — 101 —
|