|
– Сверху. – «Когда надежде недоступный…» Это что-то мало. Давайте дальше посмотрим… «Не смея плакать и любить». Ага, так! «Когда надежде недоступный, не смея плакать и любить, пороки юности преступной я мнил страданьем искупить…» Исаева поразило, как преобразилось лицо Боссэ. Когда былое ежечасно Очам являлося моим И все, что свято и прекрасно, Отозвалося мне чужим, – Тогда молитвой безрассудной Я долго Богу докучал И вдруг услышал голос чудный, «Чего ты просишь? – он вещал, – Ты жить устал? Но я ль виновен, Смири страстей своих порыв, Будь, как другие, хладнокровен, Будь, как другие, терпелив. Твое блаженство было ложно; Ужель мечты тебе так жаль? Глупец! Где посох твой дорожный? Возьми его, пускайся вдаль…» Лида опустила книжку на колени, долго сидела молча, зажгла Исаеву спичку, когда он кончил разминать папиросу, и сказала очень серьезно и просто: – А смотрите-ка – ни одного восклицательного знака. Исаев поднялся: – Прелесть вы, Лида… До свиданья… Пора… Лида отрицательно покачала головой. – Нет уж, – сказала она, – один вы никуда не пойдете… 16. ОперацияСначала Оленецкая не очень-то обратила внимание на эту телеграмму: ее принесли из секретариата и попросили зашифровать вне очереди, как особо секретную. Она думала о Викторе, ждала каких-то сведений о нем, а Нолмар назначил встречу только на следующий четверг, потому что, сказал он, «следует проявлять максимум осторожности во всем, если мы хотим помочь Воронцову». Но, вчитавшись в телеграмму, подписанную, как и первая о Викторе, кодовым номером «974», Оленецкая поняла, что эта телеграмма дает ей повод пойти к Нолмару. В телеграмме говорилось: «По сведениям, поступившим из информированных источников, следует предполагать приезд в Ревель трех высших представителей из Лондона для встреч с нашими европейскими торговыми агентами. О месте встречи сообщается, что, вероятно, это произойдет в Нымме, в доме барона Грауерса. 974». «А зачем ждать вечера? – подумала Мария Николаевна. – Телеграмма такова, что следует рисковать. А может быть, что-нибудь есть от Виктора. Я схожу к нему во время обеда». – Убежден? – переспросил Роман собеседника. – Не путаешь? – Я не путаю. С Воронцовым сидел вот этот, – и человек указал на фотографический портрет Пожамчи. – Вот так фокус… Дядя Коля?.. – Что? – Ничего… Я встречался с этим человеком. Более того, я его знаю. Ладно. Спасибо тебе, Ян. — 116 —
|