|
– Отказались? – Антрепренер сразу стал лезть ко мне за корсет. И потом я могу отгадывать по вдохновению. Профессионально – я только на сцене выдрющиваюсь. И деньги на бочку. Ну? Что вы молчите? – Я жду. – Чего? – Сигарет. – Это я вас обманула. У меня их нет. Просто я для себя угадывала, чего вы хотите. – Лида, спасибо за кофе – я у вас хорошо отдохнул, а теперь мне пора. Боссэ покачала головой: – Роман просил меня быть с вами. Знаете, если вы со мной пойдете, все на меня будут смотреть – я же смазливая и у меня глаза с блудом. А потом он просил вас заболеть. Он сказал, что мы вас навестим, когда врачи поставят первый диагноз… Не верите мне – шифром разговариваете, думаете, что я дурочка, как все женщины. А мне Антон Иванович говорил, что мудрее меня нет женщины. – Деникин? – Да. Необыкновенно милый человек. Я не понимаю, отчего вы его ненавидите? Надо было послать к нему хорошего агитатора, и он бы перешел на вашу сторону. Я пыталась ему все объяснить, но я же не специалист в этой области… – Интересно, что вам Антон Иванович ответил? – О, я запомнила, он очень смешно мне ответил. Он сказал, что, если английскому лакею сказать «спасибо» за работу, он тогда вас на всю жизнь запомнит и отблагодарит, а нашему скажи – Антон Иванович тут замолчал надолго, глаза все тер пальцами, – так неминуемо решит, что вы блажной, и не преминет тебя облапошить, а если замечание сделаешь – так начнет кол из плетня дергать… – Добрый человек Антон Иванович, – усмехнулся Исаев. – Ну, началось! Я этого больше всего боялась… Почему вы так жестоки? Почему вы не ищете путей к миру, а норовите заменить заповедь «не убий» на новую: «ответь ударом на удар»?! – Помните, у Екклезиаста? «Ибо тот из темницы выйдет на царство, хотя родился в царстве своем бедном». Ну, вышли? Вышли. Снисходительность – свидетельство доброты? А снисходительность к нации – это как? – Вы философ? Тогда отчего сердитесь? Даже стали Екклезиаста приводить, а я его в жизни не читала. – Плохо. – А вы почему этого Екклезиаста защищаете? – Я защищаю свою точку зрения; а вы – прелесть. Все-таки давайте-ка мы ослушаемся Романа и я потихоньку пойду один. – Роман будет волноваться. Хотите, погадаю по Лермонтову? – Хочу. – Говорите страницу. – Сто шестая. – Ага! Один плюс шесть – семь. Вы в семерку верите! – Угадали. – Вот видите. А строчка какая? – Первая. – Снизу или сверху? — 115 —
|