|
– Чем увлечены? – спросила Боссэ, выходя из ванной. Была она одета в серое платье, легко и просто причесана, и пахло от нее хорошим мылом. – Черниговским. – Милый Сашечка… Голодает… Мы его подкармливаем. Он славный, только озлоблен, на ежика похож. – Бедный ежик. – Я покупаю к утреннему кофе печенье – его пекут здесь напротив по моему рецепту. Вы подождете пять минут? – Подожду, – ответил Исаев и показал глазами на телефонный аппарат. Боссэ отрицательно покачала головой и чуть кивнула на окно: Исаев понял, что она будет звонить не отсюда, вероятно, для этого и было придумано печенье. Он еще раз внимательно посмотрел на нее, и она ему чуть улыбнулась и пошла к вешалке. Он ее опередил, помог надеть плащ и протянул маленькую, плетенную из соломки сумочку. – Нет, спасибо, там мне готовят пакет, чтобы удобнее и наряднее нести. Читайте газеты, я сейчас. Он сел к столу, пролистал еще раз газеты и отложил их с досадой; поднялся, отошел к окну, выглянул на улицу. Через булыжную дорогу, чуть раскачиваясь на каблучках, бежала Боссэ с огромным, но, видимо, очень легким свертком в руках. – Вот и я, – сказала она, ставя сверток на стол. – Я взяла много необычайно вкусных вещей. Она включила граммофон – новую американскую модель – и поставила Моцарта. – Он утренний композитор, – сказала Лида, – после него так прелестно жить на свете. Я позвонила к Роману. Он сказал, что все будет хорошо и что «товарищи уже начали наблюдение за всеми объектами». – Спасибо. – Пожалуйста, называйте меня хотя бы Лидой. Или мадемуазель Боссэ, а то вы говорите со мной как со столом. – Это в традициях русского театра – стол ли, шкаф. Лида рассмеялась. – Что вы? – спросил Исаев, зараженный ее весельем. – Первый раз вижу интеллигентного человека – оттуда… – Откуда? – не понял Исаев. – Из ЧК, – тихонько прошептала она. – Ну, спасибо, – сказал он, – тронут… – Угощайтесь дарами Ревеля. Особенно вкусны белые пирожные со сливочным кремом. А вот «наполеон» сегодня неудачен, слишком сухой… – Я не ем сладкого, Лида. – А я-то старалась, дуреха. Все ваши – необыкновенно застенчивые люди, только за компанию едят, а ведь я – на жесточайшей диете… – Ну, давайте, я – «наполеон», а вы – одно сливочное. – Ох какой хитренький – я женщина волевая. Не буду. – С вами сразу легко: это – редкое качество у наших женщин. – А я не совсем ваша женщина, – ответила Лида, – папа – француз, а мама – эстонка. — 113 —
|