|
– Как знать, как знать, – улыбнулся Нолмар, – вы не согласились бы побеседовать со мной? – Завтра в пять я буду обедать в «России». – Господи, – удивился Нолмар, – да разве в наше время можно жить завтрашним днем? Нет, я просил бы вас выкроить для меня время сейчас. – К сожалению, сейчас я занят, господин Нолмар. – Ваш отказ только усложнит вашу жизнь на сегодня, да и вообще на ближайшее обозримое будущее, – сказал Нолмар и чуть кивнул головой на тех троих, которые по-прежнему настороженно изучали витрину, и Максим Максимович ощутил напряженное ожидание, сокрытое в затылках этой троицы. «Надо принимать драку, – понял Исаев. – Звать полицию – глупо. А то, что он мной столь стремительно заинтересовался, означает, что мы с Романом на верном пути». Исаев сел рядом с Нолмаром и спросил: – Бензину жрет много? – Что? – не понял Нолмар. – Я спрашиваю – много ли жрет бензина ваш мотор? – Спортивные автомобили прожорливы, огромное сгорание… Восемь цилиндров, что ни говорите. – А руль? Устойчив? – спросил Исаев и, резко положив руки на баранку, несколько раз крутанул из стороны в сторону. – Осторожней! – крикнул Нолмар, и лицо его враз побледнело. – Я же могу на тротуар въехать! Он затормозил около своего подъезда. – Здесь я живу. – Хороший дом? – Теплый – это его главное достоинство. Они вошли в парадное и стали подниматься по деревянной лестнице. Исаев неожиданно крикнул: – Ого! – Что вы? – снова дрогнул лицом Нолмар. – Что случилось? – Ничего. Проверяю акустику. У нас дома поразительная акустика: консьерж чихнет, а я просыпаюсь. Нолмар, конечно, не мог знать, что Исаев прокричал свое «ого» для тех, кто сидел здесь рядом, в одной из освободившихся недавно квартир, и имел связь с Романом. Он, подстраховываясь, хотел привлечь внимание (вдруг зазевались) к Нолмару и себе, и он своего добился: Артур Крейц внимательно наблюдал за тем, как лощеный молодой мужчина пружинистой походкой поднимался вместе с громадным Нолмаром. – Алло, можно Романа? – Он скоро будет. Что передать? – Пусть позвонит к тете Розе, она себя очень плохо чувствует, к ней только что пришли на консилиум врачи. Но Роман мотался по городу, а оставленный им связник не имел права выйти из квартиры. Поэтому сцепление случайностей оставило Исаева один на один с Нолмаром и с теми четырьмя агентами полиции, немцами по происхождению, которые сидели в небольшой спальне, соседствующей с кабинетом, где сейчас беседовали двое. Фонографы были включены агентами полиции после того, как зажглась лампа возле кровати: это Нолмар нажал сигнализацию у себя под столом. Потом загорелись две лампочки возле трельяжа: Нолмар любил изящную мебель. Эти две лампочки означали, что сейчас надо начать секретное фотографирование его самого, беседующего с посетителем, а потом отдельно посетителя: в фас и профиль. — 119 —
|