|
Впрочем, свет не нужен. В коридоре темно и уютно, шаги и повороты совпадают до мелочей, стражами даже не пахнет… Самое время заподозрить подвох. Белесый, впрочем, заподозрил другое — то, что не получит желанной драки с какими-нибудь старыми знакомцами. И главное, если в храме пусто, то маски Ворона в нем точно нет. Он вошел в погребальную камеру, слишком просторную, чтобы бродить по ней в темноте. Белесый сплюнул на ветку, тихо прошипел, подражая шипу огня… Еще один осколок памяти, бог весть откуда взявшийся. Факел вспыхнул, освещая короткий ряд гробниц — три, как и сказал сьер Леоно. Страж не чувствовался ни в виде угрозы, ни даже в виде смутной сосущей тоски, которая охватывает живого от присутствия изголодавшегося мертвеца. Нагнувшись над гробницами, Белесый наконец нашел первую ловушку. Неизвестно, что в боковых, но вождь похоронен в средней. Справа и слева на крышках выбиты нереальные, выдуманные резчиком лица, а посредине… Если отвлечься от канона Путей, лицо знакомое. Какое знакомое! На вошедшего смотрел сьер Лука Даноро, сержант королевской стражи и добрый приятель Белесого. Впрочем, если верить надписи, тому, в каменном гробу, 17, а сьеру Луке за тридцать, он муж доньи Льяны и отец целого выводка брачных и внебрачных детей… Конечно! И Белесый провел пальцем по толстой черте, обвившей Дерево Жизни возле самого мужского достоинства погребенного. Молодой вождь, лежащий в гробнице, умер бездетным. … Какой-то неизвестный тебе вождь, верно? Он не хотел, как же он этого не хотел, нынешний Капитан Део! Как он ненавидел этот холодный издевательский голос, свой же собственный! Не все в мире зависит от нашего желания. Свет… Много света… Да, Белесый ненавидел эти возвращения памяти — быстрые, бесцеремонные вспышки. Но спорить поздно… Он пойман и теперь может только корчиться, как большой полосатый жук, пришпиленный на булавку сьером энтомологом. Руки ярко, лаково блестят на солнце: кровь. Свет заливает площадь; брошенному наземь человеку лучи бьют прямо в глаза. Умирающий щурится, бледно-серое лицо блестит от пота… И все же… Обтато-как-его-там (Белесому не вспомнить длинное родовое имя; он его и тогда сразу забыл), Лающий Пес, Брошенный Богами, даже сейчас, в смерти, смеется над общими законами. Человек со вспоротым животом должен выглядеть омерзительно, а этот красив, даже слишком; и выпавшие на землю кишки отливают речным перламутром. Сам Белесый, стоя над умирающим врагом, не знал, смеяться ему или плакать. Бунт против богов надо карать, иначе здешняя земля со всеми своими жителями полетит в тартарары. Но этот юнец… Мало того, что красив как бог, щедро наделен всеми талантами и неотразимо обаятелен. Он взялся за дело, достойное самого бескорыстного идиота… Этот дурачок решил победить и изгнать самое Смерть!..То есть нескольких богов из самых старых, и его, Белесого, который еще не был теперешним Белесым, хотя и тогда жрецы рисовали Ждущего-нас-всех-за-реками с этим блеклым, бледным, как сероватый известняк, лицом. — 204 —
|