Антология странного рассказа

— В-х-х-ха… — пард извернулся на бок, махнул лапой перед носом у Белесого и, игриво перекатившись по земле, исчез в Чаще. Его собеседнику только и оставалось вернуться к костру, старательно забывая непрошеные воспоминания.

— А мы уж думали… — хмыкнул Лютр, добавив пару неаппетитных предположений… Белесый ответил. Пузо хрюкнул от смеха и тоже предположил… Нет, все-таки день начинался здорово… В Чащи стоило ходить хотя бы для того, чтоб вот так, без помех, поупражняться в чисто мужском остроумии — грубом, глупом, но таком притягательном!

4

Белесый выглянул из-за кустов и сделал знак Шкиле.

Три года он ходил в Чащи, не теряя попутчиков. Конечно, Белесый знал и умел много, слишком много для нормального человека. Но в первую очередь Капитан Део был осторожен. Нет, не так: он осторожничал там, где обычному брадеку это бы в голову не пришло. К брошенному, заросшему лесом храму другие вышли бы не таясь, с радостным криком… И могли погибнуть из-за пустяка вроде клубка разбуженных змей, которые не ползут в кусты, а вопреки собственной природе, остервенело кидаются на пришельцев. Но Белесый знал, что заросший лесом вход вовсе не гарантирует отсутствие внутри живого не спящего стража. И сумел убедить в этом своих постоянных спутников, того же Лютра и Шкилю… Строго говоря, вещь почти невозможная; Белесый удивлялся, как это у него получилось.

Лютр и Пузо остались в лагере, выговорив себе право пройтись по храму потом, когда (если) это станет совсем безопасным. На таком расстоянии, — думал Белесый, — страж не учует; по крайней мере, обычный храмовый страж, обессилевший от безделья и долгого голода. Шкиля рисковал больше. Он должен был ждать Белесого у входа. Скрепя сердце, предводитель выбрал на эту роль самого флегматичного из своих спутников. Двое других внушали сомнения: станут ли они сидеть снаружи, как велено? Лютр точно полезет внутрь под любым предлогом, и Белесому придется защищать его вместо войны с храмовой нечистью… Нет уж, извините! Шкилю, конечно, тоже жалко, но снаружи опасность невелика. Кем бы ни были насельники Храма, он сумеет удержать их внутри хорошей дракой… По крайней мере, Капитан Део на это искренне надеялся.

Он прошел через зал, засыпанный пометом, листьями, сухими костями, перьями, чешуей и больше всего— едким летучим прахом, в который со временем превратилась большая часть мусора. В остальном зал был пуст, темен и абсолютно безопасен. На алтарь падала узкая мрачная полоса света, зеленоватая из-за наружной листвы… Когда храм стоял на расчищенной, вымощенной известняковыми плитами площади, свет был ярким, ликующим. Он сверкал на металле и жирно, глянцево блестел на красных потеках… Белесый не хотел вспоминать. Теперь он шел в темном коридоре, отсчитывая шаги и повороты. Ра Леоно зря обижался: брадек помнил текст от буквы до буквы — и оригинал, и перевод со всеми вставками и реконструкциями. Другое дело, что, машинально переводя слова в действия, Белесый ждал, когда что-то пойдет не так. В правой руке он держал нож — длинный, узкий, напоминающий маленький меч без эфеса. В левой — смолистую ветку, готовую стать факелом. Свет в коридоре был бы нелишним, но Капитан Део шел в темноте, как будто опасался разбудить стража. (На самом деле Белесого смущали стенные росписи. Реального вреда они не причинят, но глазеть на них… Ему ли не знать, о чем говорят храмовые росписи!)