|
- Садитесь, - говорит. - Вы правильно сделали, что пришли. Человеку в первую очередь нужно жить, а все остальное приложится. Самое главное для человека - жизнь... Я сел, положил шапку на стол. В голове было совершеннейший сумбур, я уже немного опамятовался, и стало казаться, что это какой-то дурной розыгрыш. А он продолжает, обходительно, вкрадчиво: - Я вашей беде могу помочь достаточно легко. Вот только сначала нужно обговорить некоторые неизбежные детали. Понимаете, мы с вами взрослые люди, нужно же соображать, что бесплатно на этом свете ничего не дается... И тут меня, в моем раздрызганном состоянии чувств, как током ударило. В голову, когда услышал о какой-то плате, полезла совершеннейшая чушь: а вдруг это просто-напросто... Он смеется одними губами, так, будто читает мои мысли. Также безжизненно смеется, не отражая это мимикой: - Вот придумаете тоже! Ну при чем тут вражеские шпионы? Вы же взрослый человек, офицер, вторую войну топчете... Слышали вы когда-нибудь о шпионах, способных заговорить человека от насильственной смерти? Я, точно, подумал в смятении: не шпион ли, часом? Плату ему подавай... Интересно, чем же платить офицеру с передка? А он продолжает: - Клянусь вам чем угодно, со шпионами, как и с немцами, не имею ничего общего. Я свой. Для него свой, - кивнул он в ту сторону, куда на цыпочках ушел Удальцов. - А теперь и для вас тоже, если договоримся. Та плата, про которую я говорю, со шпионажем ничего общего не имеет. Снимите шинельку, вам, по-моему, жарко. Разговор у нас долгий... Меня, в самом деле, бросило в жар, хотя буржуйка почти прогорела, а на дворе стояла натуральная зима. Снял я шинель, повесить вроде бы некуда, положил ее на колени. Все равно было жарко, душно, как в бане, я даже верхние пуговицы гимнастерки расстегнул... И туг меня как кольнет что-то в ямку у ключицы... Острое что-то. Боль нешуточная... Полез я туда машинально рукой и вытащил крестик на цепочке. Нет, я тогда был неверующий да и теперь.., не сказать, чтобы сознательно примкнувший к этому идеологическому течению. Жена, понимаете... Нет, и она была не особенно верующей. Просто... Да, наверное, тот случай, когда хуже не будет, рассуждала она. И определенно надоумил кто-то. Тогда для религии были сделаны определенные послабления, открылись новые церкви... Вот она и ходила за меня свечку ставить, плохо представляя, как это вообще делается. Ну, надоумили ее какие-то старухи из тамошнего актива, крестик всучили... Она мне и надела. Я с ней спорить не стал - и не стал потом снимать. Так оно, знаете... Веришь не веришь, а - спокойнее. Я же рассказывал, как из консервных банок солдатики вырезали. — 100 —
|