НЛП. Техники россыпью

494

С. Горин НЛП: техники россыпью

Своеобразным историческим рубежом, определившим для большого числа слов непристойное значение, стало по­зднее средневековье. Победное шествие христианства по Европе внесло массу запретов на произнесение вслух поня­тий, связанных с рождением человека - названий половых ор­ганов, акта совокупления и т. п. Христианство объявило мат прямым оскорблением образа Богородицы - хотя в какой-то степени запрет на оскорбление матери и места, откуда появля­ются дети, как запрет на оскорбление сакральных, священных понятий, присутствовал и в дохристианских культурах. В ран­нем средневековье нравы были все еще достаточно свободны­ми, грубыми и жестокими; еще действовала первобытная дет­ская логика «что естественно, то не безобразно».

В доказательство этого тезиса я хочу процитировать описание нравов средневековья, данное в такой фундаменталь­ной работе, как «История эротического искусства» Э. Фукса:

«Нет более ошибочного представления об об­щественной нравственности средневековья, чем пред­ставлять наших прародителей какими-то особенно целомудренными и скромными. Наоборот, чем более грубыми и примитивными красками мы будем обри­совывать средневековую жизнь, тем ближе мы будем к действительности. И это совершенно естественно, так как Запад ведь только еще начинал выходить из первобытного состояния. Примитивным было реши­тельно все, да и должно было быть. А примитивность в делах новой морали есть не что иное, как разнуздан­ность. Половому инстинкту были положены лишь весь­ма скудные пределы.

Ширина духовного горизонта обусловливает сумму интересов. Поэтому чем шире горизонт, тем многообразнее прелести жизни. Чем уже он, тем скуд­нее возможности для человека изжить вполне жизнь. Эпоха, в которую подавляющее большинство людей не имело представления, находятся ли за несколько сот миль от них непроходимые лесные чащи, горы или реки, в которую, короче говоря, человек был при­кован к одному месту, - такая некультурная эпоха может, как мы уже показали выше, связать свои интерес и остроумие только с повседневностью, а

В свободном полете

495

такой повседневностью служат всегда и повсюду гру­бо чувственные утехи. Поэтому жизнерадостность в примитивную эпоху есть не что иное, как грубое удов­летворение запросов желудка и полового инстинкта. Сюда же присоединяется, что в средние века жизнь каждого человека протекала в огромном большинстве случаев под гнетом чисто варварских законов. Непос­редственная борьба за существование была сурова, в ней не было никакой пощады и очень мало сострада­ния, - повсюду господствовали война и убийство. Жизнь отдельной личности стоила очень мало; сегод­ня живу, а завтра умру. На каждом шагу человека сто­рожила смерть. Сторожила на большой дороге, сторо­жила в образе вечного непримиримого врага у ворот города, сторожила в тесных и темных улицах. Такой жизни соответствовало, вполне естественно, безудер­жное наслаждение и пользование тем, что давали куль­тура и природа в виде отдыха от жизнеопасных муче­ний повседневного существования; чем меньше пре­град видел перед собой человек, тем он был счастливее. Благодаря этому еда и питье превращались в раз­гул, эротика становилась грубым цинизмом, а ост­роумие-тяжеловесной сальностью.