|
Я хочу подчеркнуть, что это был не обычный взлет, а старт, более напоминающий запуск ракеты. Наш спутник из соседнего купе сказал, что это был второй старт, быстро последовавший за первым". Создается такое впечатление, что Гросс находился в другом поезде. Он как-то ухитрился сделать несколько немыслимых вещей: заметить объект на земле (Когда Рассел закричал и все посмотрели в окно, он уже взлетал; это значит, что Гросс молчал, пока тот был на земле), да еще и целый аэродром в придачу (остальные трое ничего подобного не увидели), три огня на НЛО вместо двух, его четкую форму и т. п. Еще подозрительнее выглядит его рассказ о луче прожектора, следившем за объектом: сенатор специально подчеркнул, что прожекторы "были включены, но не направлены на объекты и не пытались нащупать их". Похоже, что Гросс хотел любой ценой внушить: это были русские сверхсекретные аппараты. Его рассказ о поведении проводника, хотя и изрядно вымаранный при рассекречивании, не менее фантастичен: "Я полагаю, что во время наблюдения поезд был в 50-60 милях к югу от [Баку]. Хотя мы все вчетвером продолжали наблюдать подъем объекта, проводник вошел и опустил шторы. Когда я начал протестовать, проводник показал в конец вагона и покачал головой [ ]". Остальные трое американцев утверждают, что проводник вошел в их купе, когда уже все давно закончилось, а шторы закрыл, потому что так положено на советских железных дорогах. Сенатор уже успел уйти в свое купе; проводник появился там "...почти 10 минут спустя, и в этом не было чего-либо необычного..." Рассел "...не видел ничего, что указывало бы на наличие большой военно-воздушной базы в данном районе. В других местах он проезжал мимо нескольких баз ВВС и никто не пытался их скрыть..." Эфрон не стал делать из проводника какую-то зловещую фигуру. Вот что произошло на самом деле: "Через несколько минут [сен. Рассел] вернулся в свое купе. Тогда [Хатэвэй] предложил, чтобы я, как переводчик, спросил у проводника название последней станции, которую мы миновали. Я не хотел это делать, боясь вызвать у проводника подозрение. Однако [Хатэвэй] настаивал, и примерно через 5-7 минут после наблюдения я подошел к проводнику в коридоре и, разговаривая о том и сем, подобрался к вопросу о названиях минувшей и следующей станций, большие ли они и сколько мы будем стоять на следующей остановке, пояснив, что мы можем захотеть сходить раздобыть воды или чая. Проводник отвечал только общими словами, не называя станций, но сказал: "Следующая остановка будет дольше, и вы сможете выйти купить что-нибудь". Я вернулся в купе и сказал [Хатэвэю], что проводник, похоже, не очень-то настроен посвящать нас в какие бы то ни было подробности". — 187 —
|