|
Я замолчал. На Танюшку было любо‑дорого посмотреть. Глазищи сияют, румянец на щеках. — И? — не выдержав, спросила она. — Что это было? Или ты все придумал? — А вот и нет! Это был волнистый попугайчик. Улетел у кого‑то. Такая вот баллада о блудном попугае. Его, беднягу, потом кто‑то из заводских домой забрал. — Здорово! Но к чему ты все‑таки это рассказывал? — Сия длинная прелюдия, сударыня, — произнес я, подражая “высокому штилю”, — рассказана с единственной целью. Все описанное мною случилось на самом деле. Для нас, серой матросни, это было как луч надежды. Как вестник из другого, светлого мира, понимаете? А цель — показать, что для меня ты, как эта птичка. И я не решусь соврать, если скажу, что и ощущения у меня такие же. Мне не слишком везло с женщинами. Не в плане секса, а в том, что называется настоящими отношениями. Впрочем, может, это им не везло со мной. Но мне кажется почему‑то, что мы с тобой можем понять друг друга, как никто другой. Танюшка, улыбаясь, опустила глаза. — Знаешь, все то, что ты рассказал, — самый длинный комплимент, который я когда‑либо слышала. И ты делаешь такие выводы только потому, что видел меня во сне? — Это был совершенно особенный сон. Но прежде чем я его расскажу, не хочешь сменить обстановку? Есть предложение прогуляться. Она согласилась, и мы пошли гулять. От кафе до парка “Лесопилки” — рукой подать. Мы шли по плотно утоптанной снежной тропинке. Давно стемнело. Падал медленный тихий снег, какой бывает часто под Новый год. Крупные хлопья кружились в воздухе и бесшумно оседали в сугробах по бокам дорожки, ложились на черные ветви деревьев, невиданными украшениями сверкали в Танюшкиных волосах. Было очень тихо, хотя совсем рядом, в каких‑то трехстах метрах, проходила оживленная улица. Мы молчали, боясь спугнуть эту драгоценную тишину. Дорожка поднималась по склону холма, на котором стоял освещенный фонарями главный корпус Лесотехнической академии. Мы обходили его справа, когда Таня вдруг остановилась, наклонилась, коснулась пальцами заснеженной земли и замерла на мгновение, прикрыв глаза. Я молча ждал. Наконец она выпрямилась и сказала: — Знаешь, я давно не слышала, как Земля отвечает. Но ты рассказал про море, и я решила попробовать… И услышав, КАК она это сказала, я понял, что могу рассказать ей все, не боясь, что она примет меня за шизика. Запрокинув голову, я посмотрел вверх. Небо было темное, низкое, и оттуда, из темноты, падали мягкие белые снежинки. — 78 —
|