Тени ниндзя

— Фу! — Танюшка наморщила носик. — Как ты выражаешься!

— Так ведь по‑другому не скажешь! — проникновенно объяснил я. Она рассмеялась. “Ух, какая у нее улыбка!” Но я не дал себе растаять и продолжил:

— В морях здорово, особенно если морская болезнь уже не берет. Организм адаптируется в большинстве случаев, хотя, говорят, есть пять процентов народа, которые не адаптируются совсем, и еще пять, которые никакой такой морской болезнью не болеют вовсе. Кстати, если ты не представила то, что я рассказал, у меня есть такая картина. Писал по свежим воспоминаниям…

— Ты художник?! — она удивилась. — Или, быть может, рисующий охранник?

— Одно другому не мешает. Хотя я в основном рисую, а охраняю для поддержания штанов.

— А что рисуешь?

— Да все. Все, что может оказаться на книжной обложке. Всяких там Конанов, с виснущими на них голыми тетками, пришельцев, рыцарей и тому подобных типов.

— Голых теток? — Танюшка ехидно прищурилась. — С натуры?

— Бывает, — честно сказал я.

— И с кого?

— Со своих девушек в основном, — ответил я, чувствуя, что разговор входит в опасное русло.

— О! Во множественном числе! Их много? — в ее голосе мне почудилась ревность. Неплохо!

— Как когда. На данный момент ни одной.

— Так уж и ни одной.

— Вру, есть одна, — я сделал паузу и в упор посмотрел на Татьяну, — но мы только познакомились.

Танюшка улыбнулась. Уже теплее!

— Мы уклонились от темы. Так вот, был такой случай. Поставили наш пароход, катер то есть, в ремонт. Есть такой городишко рядом с Калининбергом, он же Кенигсград. Балтийск называется. На германский лад — Пиллау. Завод — это лафа. Вечный кайф. Распорядок отсутствует. Страна за забором советская, посылки на почте. Здорово! Ремонтировали нас полгода. То к одному пирсу поставят, то к другому. Начальство пьет беспробудно. Делай что хочешь! Дизеля выгрузили для переборки, и перешвартовывал нас буксир. Так вот, тащит он нас через весь бассейн к другой стенке. Кругом ржавые корпуса, доки, краны, ангары и подобная заводская мутотень. Хоть день и ясный, а как‑то все серо. Стоим мы на баке в спасжилетах. Бак — это носовая часть палубы. Стоим, ждем швартовки. И тут кто‑то кричит: “Смотрите!” А в небе… Знаешь, в такие минуты сознание как бы раздваивается. Разум пытается извернуться и втиснуть все в привычную схему. Но очевидность не позволяет. Потому и стоишь в ступоре, как дурак… В общем, летит по небу птица. Все нормально, мало ли птиц. Но птицы у нас все серые или черные. Вороны там, голуби. Или белые, как чайки. А эта синяя, да с янтарными крыльями, да с розовой грудкой! Мы так и замерли. Стоим, таращимся на это диво. А птица эта делает круг над катером и… садится прямо на стволы носовой арт‑установки!