Тени ниндзя

Тио так и не успел принять окончательное решение, когда болото всколебалось…

* * *

— Вот он! Стойте! — Колдун замер, пригнувшись и раскинув в стороны руки. Воины мгновенно остановились. Впереди, в двух перестрелах[26], на гати виднелся неподвижный силуэт хорахша. Даже издалека его размеры поражали. “Боги, — подумал Вир, — что такая громадина может здесь жрать? Болотных оленей? Тогда они в этих местах, можно сказать, уже не водятся…”

Болото парило, и зловонный туман затягивал окрестности. Жара. Безветрие.

Вир осторожно придвинулся к колдуну, коснулся предплечья. “Чего ждем?” Тот скосил один глаз на вождя, вторым продолжая следить за хорахшем. Вира передернуло от этого зрелища. Все‑таки слишком эти колдуны и маги отличаются от нормальных людей. Примерно как хорахши от остальных животных.

Видимо, поняв его мысли, Говорящий усмехнулся.

— Если Наследник мертв, мы можем только скорбеть, — шепотом произнес он, — но помочь уже не в силах. Если жив, то в относительной безопасности — видишь, тварь не двигается с места и скрючилась? Когда она жрет, то ведет себя совсем по‑другому: отрывает кусок и вскидывает башку, наподобие цапли, чтобы проглотить. Жевать хорахши не умеют… Поэтому тварь, по всей видимости, занята своей раной… — Колдун помолчал. — Сделаем вот что: отведи воинов чуть назад. Сам и двое стрелков останьтесь. И дайте мне лук… Так… — Колдун опробовал тетиву. — Сойдет. Остальным ждать моего сигнала. Едва я подниму руку, пусть кричат, как при атаке. Но остаются на месте. Я не хочу, чтобы в решающий миг кто‑то оказался между мной и тварью.

Вир кивнул. Ему понравилось то, как Говорящий обращается с луком. И то, что знал о повадках хорахшей больше, чем сам Вир. Вождь в который уже раз подумал, что не может определить, сколько Говорящему зим…

Глава 14

Санкт‑Петербург. Середина сентября 1992 г.

Закончилась очередная тренировка. Сегодня мы сдавали нормативы. Каждый, кто пришел в “Шо Фут Фань”, в течение двух месяцев должен сдать эти самые нормативы. Отжаться, подтянуться и так далее. Но не только. Еще сальто вперед и назад, рандат, оба фляга. Затем страховки. Еще стойка всадника, настолько низкая, что лежащая на бедрах палка не должна скатываться в течение пяти минут. “Боевые Коты” очень строги. Плата символическая, но если не сдал нормативы — гуляй. Отбор есть отбор.

Сухая листва мягко шуршала. Мы с Колькой медленно шли через небольшой парк. Высокое и необыкновенно прозрачное небо над головой. Таким оно в Питере бывает только осенью. Мягкий ветерок, еще по‑летнему теплый, шелестит зелеными кронами старых тополей. Они, как всегда, упрямо сбросят листву последними. Зато клен уже пожелтел. И заходящее солнце обращает его во вспышку золотого пламени. Лепота!