Ученица мага. Моя жизнь с Карлосом Кастанедой

Если я собиралась жить, я должна была что-то делать. Я сэкономила небольшие деньги, чтобы прожить в течение короткого времени, но все же я не могла сконцентрироваться на написании книг. Я не была сталкером, тем, кто стал бы шпионить за Карлосом. Но я знала человека, кто мог бы это сделать, — это был трудолюбивый, наблюдатель­ный профессионал, один из моих старых друзей, очень известный и преуспевающий частный детек­тив. Я сомневалась, смогу ли я оплатить его работу, поэтому решила для начала посмотреть, что можно сделать самой.

Я надеялась, что наткнулась на золотую жилу, так по крайней мере я думала, когда открыла теле­фонную книгу Санта-Барбары и к своему удивлению нашла там домашний номер скандально известного Ричарда де Милля. Внук Сесила де Милля, он напи­сал единственную достойную обсуждения книгу о Карлосе. Она была достаточно популярна, и ее недавно переиздали с дополнениями. В ней я с тру­дом пробиралась через дебри авторского психоана­лиза, представлявшего Карлоса как настоящего ши­зофреника: одна его составляющая — это грандиоз­ное и неприкрытое вранье длиною в целую жизнь в поисках безопасности, другая — обман человека, живущего в вымышленном мире, могучего и все­сильного, извлекающего из этого выгоду. Милль, несомненно, провел грандиозную работу: опросил каждого, кого смог найти, кто знал Карлоса во вре­мена UCLA и далее в семидесятых годах. Книга полностью развенчивала миф о Карлосе, поэтому я презираю ее до сих пор.

Милль подошел к телефону немедленно и был довольно бесцеремонен. Его одолевали охотники за Карлосом, те, кто предполагал, что он мог их при­вести к Богу. Мне потребовалось лишь мгновение, чтобы убедить его, что я знала Карлоса лично и хотела задать лишь один вопрос: действительно ли Кастанеда был ловеласом? Часто ли он предлагал связь женщинам, а затем бросал их? Ричард на мгно­вение задумался, затем ответил: «Нет, я никогда не слышал ничего подобного». Он считал, что един­ственная цель сексуальной связи для него — это ока­зание помощи для беспрецедентного духовного ро­ста. Когда я сказала, что Карлос часто высказывал желание напасть на своего биографа с мнимой бла­годарностью: «Это именно вы написали книгу обо мне?» — то сначала это напугало несчастного Милля, и он не сразу ответил, а потом разразился смехом.

Очевидно, эта беседа была для него в диковин­ку— его утомили запросы от легионов ищущих Карлоса. Он был известен прежде всего как един­ственный биограф Кастанеды, несмотря на то, что написал и другие книги. Мы довольно вежливо рас­прощались, но все же я не стала более осведом­ленной.