|
мне, задавая какие-то вопросы. При этом диалога, как такового, еще нет. Вторая форма: я проецирую речь другого на свое состояние. При этом у меня возникают суждения относительно речи другого, его утверждений. С чем-то я согласен, а с чем-то - нет. В результате возникает спор, в котором истина не рождается. Каждый имеет свою систему ценностей, в результате диалога происходит взаимодействие этих двух систем и выяснение того, насколько они пересекаются. Третья форма: есть принципиальное разделение на спрашивающего и отвечающего. При этом вопросы направлены на выяснение основания. При этом меня не интересуют выводы, которые делает другой человек. Я не соотношу эти выводы со своими, не переживаю их, а иду за выводы, возвращаясь к основаниям, из которых исходит мой собеседник. В результате этого я вскрываю основания, выясняю, что этот человек находится либо в одном из состояний рассудка, либо в определенном состоянии разума. При этом содержание может быть разумное, но форма - рассудочная. Важна форма, которая, вообще говоря, определяет содержание. Для воина каждый контакт с окружающим миром является битвой. Воин постоянно собран, он относится к каждому поступку, как к последнему в жизни, это и есть состояние битвы. Он стремится не пускать душу на самотек, не входить в поток жизни. Причем те битвы, в которые воин постоянно вступает, осуществляются не ради победы, а ради неуязвимости. В этих битвах победа равносильна поражению. Воина не волнует результат, он всего лишь оттачивает свою неуязвимость. Средний человек держится предмета разговора, освещает его согласно своему состоянию, своим схемам. При этом у него обычно имеется немного союзников и масса противников относительно его суждений. Если беседа происходит в разных состояниях, то средние люди смотрят на выводы, на — 184 —
|