|
Как видим, классическая когнитивная психология чрезвычайно упростила регулятивные процессы, проигнорировав мотива-ционно-эмоциональную сферу человека запоминающего. Кроме того, если посмотреть на понимание мнемических процессов в целом в рамках данного подхода, то станет очевидной абстрактно-методологическая оторванность этих конструкций от психологической реальности. Одним из примеров содержательной критики этих положений является работа У. Найссера [160], где он пытается анализировать процессы обработки информации во взаимодействии с особенностями стимула и его значимостью для субъекта. Основной тезис, который последовательно отстаивает У. Найссер, заключается в том, что в процессе познания субъекта являются ранее выработанные им антиципирующие схемы, которые заранее подготавливают его к тому, чтобы принять именно этот вид информации, а не какой-либо другой, и тем самым контролируют познавательный процесс. Поскольку схемы представляют собой антиципации, они и являются тем посредником, посредством которого прошлое воздействует на будущее: наличная информация определяет то, что будет извлечено в будущем. Мысль эта не нова, она встречается в ряде западных концепций и очень распространена у нас, однако чрезвычайно важна для данного контекста рассуждений, ибо признается по сути принципиальное отличие познания в условиях естественной целенаправленной деятельности. Суть обновленной модели У. Найссера может быть выражена в тезисах: • В каждый момент субъект имеет конструктивную антиципацию определенного вида информации, которую он способен воспринять как наличную. • Субъект исследует эту информацию посредством поисковой активности — деятельности, которая направляется и контролируется антиципирующей схемой, включающей в себя как планы перцептивных действий, так и готовность к восприятию вполне определенных видов оптической стимуляции. • Полученная в процессе поисковой активности информация об объекте изменяет исходную антиципирующую схему. То, что У. Найссер называет схемой, представляет собой «сцепление» определенных действий операционной стороны и некоторых действий регулирующей стороны мнемических способностей. Заслугой когнитивной психологии, таким образом, является отнюдь не описание или объяснение регулятивных процессов, а постановка проблемы собственно психологических принципов функционирования памяти. Решающий перелом во взглядах на понимание принципов организации человеческой памяти произошел на рубеже 30-х гг. XX в. (по крайней мере, в отечественной психологии) и связан с работами Л. С. Выготского, А. Н.Леонтьева, А. Р.Лурия. Говоря об «ору-дийности» памяти благодаря вспомогательным средствам, Л. С. Выготский сформулировал положение о преднамеренной произвольной регуляции поведенческого акта. По мнению Л. С. Выготского, «самая сущность человеческой памяти состоит в том, что человек активно запоминает с помощью знаков. О поведении человека в общем виде можно сказать, что его особенность в первую очередь обусловлена тем, что человек активно вмешивается в свои отношения со средой и через среду изменяет свое поведение, подчиняя его своей власти» [57, с. 85 — 86]. А.Н.Леонтьев значительно конкретизировал эти общеметодологические положения Л. С. Выготского и впервые обозначил «стимул-средство» не только как способ запоминания, а в первую очередь как регулирующий мне-мическое поведение прием, как акт регуляции. А. Н.Леонтьев обозначил три признака этих регулирующих запоминание приемов: произвольность, непрямой, опосредствованный акт по своей структуре, содержательно регулирующий прием есть проявление определенной культуры [128]. Необходимо заметить, что А. Н.Леонтьев рассматривал стимулы-средства как внешние вспомогательные стимулы (и поэтому идет речь о культуре) и интериоризирован-ные приемы. Таким образом, в основе регуляции памяти Л. С. Выготский и А.Н.Леонтьев рассматривают внешние и внутренние средства для овладения памятью, хотя и не называют их внешней и внутренней регуляцией. — 266 —
|