Между ушами. Феномены мышления, интуиции и памяти

Коротко подытожим сказанное. Еще совсем недавно подавляющее большинство биологов, занятых изучением поведения животных, настаивали на жесткой дихотомии «либо — либо»: либо врожденное поведение, либо благоприобретенное; либо косный слепой инстинкт, либо элементы рассудочной деятельности, сопровождающейся научением. Современная этология не оставила от этих построений камня на камне. Сегодня уже очевидно, что даже беспозвоночные, безмозглые, казалось бы, крохотульки с примитивной нервной системой, далеко не всегда действуют по шаблону. Спору нет, с выбором у филантуса не густо — он обречен охотиться только на медоносных пчел. Но драться с ними можно как заблагорассудится и дорогу к дому тоже можно находить разными способами. Строгих инструкций на этот счет инстинкт не дает, в известном смысле он слегка приоткрыт для индивидуального обучения. Принцип всюду один и тот же: жесткая основная программа и менее жесткие подпрограммы, позволяющие максимально эффективно приспосабливаться к изменчивой среде обитания. Природа поступила мудро: продуманный до мелочей распорядок действий всегда «разбавлен» возможностью кое-чему научиться и коечто запомнить, иначе попросту не выжить.

Абиссальная кладовая

Звучное слово «абиссальный» означает «глубоководный» (от греч. abyssos — «бездонный»). Абиссальная зона, или абиссаль, — это область максимальных океанических глубин (свыше 2 км), где вода имеет постоянную плотность, соленость и температуру (1–2 °C), а чудовищное давление и непроницаемый мрак производят на свет столь омерзительных монстров, что режиссеры фильмов ужасов могут отдыхать. Подвальные этажи человеческой псих ик и порой напоминают именно такую непроглядную пучину, а доступные непосредственному наблюдению психические процессы на поверку оказываются не более чем легкой рябью на глади неподвижных вод. Поэтому отыскать потаенные ключи, питающие наш разум, куда труднее, чем спуститься на дно тектонических разломов земной коры, находящихся под многокилометровой океанской толщей.

Человеческий мозг — уникальный инструмент постижения мира. Наша память надежно фиксирует следы прошлого опыта и совсем непохожа на память филантуса или сфекса. Своим беспримерным успехом на празднике жизни человек как вид обязан прежде всего так называемому неокортексу — новой коре, которая наподобие плаща укутывает древние мозговые структуры. На протяжении 3 миллиардов лет эволюция неустанно шлифовала свои творения, и когда Homo sapiens пришел в этот мир (что случилось по геологическим меркам буквально вчера), он не мог не унаследовать огромного количества разнообразных врожденных программ, которые функционируют в автоматическом режиме. В этом смысле мы почти ничем не отличаемся от других животных. Наш вид взлетел на самую верхушку эволюционной лестницы благодаря разуму, но сам по себе он совершенно беспомощен, если не опирается на прочный фундамент неосознаваемых и часто противоречивых программ. Они определяют едва ли не все наши высокие порывы и тонкие душевные движения, и только их бесперебойная работа, начинающаяся с первых дней жизни, делает нас людьми.