Методы структурной психосоматики

Именно на этот период (середина 1520-1560 годов) приходится расцвет такого широкого движения, не только в изобразительном ис­кусстве, но и в философии, как маньеризм. Болезненная изломанность и чрезмерная утонченность, даже жеманность образов, сложная систе­ма символов и аллегорий, принципиальная установка на «избран­ность», элитарность, - вот основные характерные черты этого стиля. Конечно, все это свидетельствует о глубоком духовном и мировоз­зренческом кризисе общества, имевшем глубоко объективные причи­ны. Другое дело, что предвестники этого кризиса были заметны значи­тельно раньше. Например, мы можем явственно увидеть их в картинах позднего Леонардо («Иоанн Креститель», «Вакх») и, особенно, позд­него Рафаэля («Преображение»,). Но повторимся - мировоззрение Вы­сокого Возрождения было, безусловно, иным. Именно итальянские гуманисты: Пикоделла Мирандолла и Марсилио Фичино - возродили знаменитый принцип: «Человек есть мера всех вещей». (Но не потому, что он находится в центре мироздания, а потому, что создан по образу и подобию Божиему.)

Поэтому, говоря о начале глубокого культурального разделения «духа» и «плоти», авторы имеют в виду, в первую очередь, позднее Возрождение. Просвещение довершило этот процесс, выпячивая ра­ционализм и науку, технику и порядок на первый план. Отныне тело стало сомнительным и малопочтенным, «низким» в противовес «высо­кому» разуму и «творческому гению». Достаточно вспомнить, что Просвещение наградило нас механистической парадигмой и дигитальным мышлением.

Так или иначе, проблема остра. Одна ее постановка уже бросает вызов человеческому сознанию. Еще важнее четкое понимание сути проблемы: идеологического расчленения составляющих вертикали «тело-душа-дух» с дальнейшим противопоставлением «верха» и «ни­за». Важно также осознавать исторические истоки этой полюсности и ее укорененность в таких общественных институтах как школа, массо­вая культура, философия и наука. Противопоставить всему этому мы можем лишь последовательно психосоматический подход, базирую­щиеся на нем принципы «личной эволюции» и овладение методами принципиально нелинейного мышления, требующего от нас внима­тельно прислушиваться к «голосу тела». В конечном счете, все это призывает нас к личному действию; иначе и не может быть, ведь структурная работа - это всегда процесс высвобождения индивиду­альных личностных волений, дело сугубо «частное», но именно пото­му и «общее». Переход к новой парадигме, к более сущностной моде­ли мира и человека может происходить только единственным образом - через личные усилия отдельных людей к трансформации базовых социальных и культуральных институтов, ответственных, прежде все­го, за воспитание, охрану здоровья и формирование массового созна­ния. Такой переход жизненно необходим - альтернативой ему может быть только углубление структурного кризиса западного человека и западного общества. Перемены наступят так или иначе. Весь вопрос в том, какие это будут перемены. Повторятся ли ситуации, сопровож­давшие гибель античной культуры, крушение Римской империи и общества раннего средневековья, или нам удастся выйти на новый виток развития, не утратив ничего истинно ценного и обретя новые качества.