|
Мы не будем подробно разбирать этот вопрос, отсылая читателей к специальной литературе, например, к замечательной работе Лосева «Эстетика Возрождения»; отметим лишь, что именно возрожденческое «новое обращение» к вопросам телесности поставило эти вопросы в зону гротеска, извращения и излишеств разного рода - достаточно вспомнить один из манифестов возрожденческого сознания «Гаргантюа и Пантагрюэля» Рабле. Здесь обращение к плоти приобретает черты вседозволенности, разгула, гипертрофии и гротеска. Чего стоят сами образы великанов (плоти, а не духа) Гаргантюа и его отца Грангузье («гигантская глотка»), описание пиров и снеди (например, в эпизоде битвы Поста и Масленицы или острова Колбас) или изощренное перечисление синонимов слова «кал». Разумеется, это не могло не вызвать ответной реакции. Знаменателен тот факт, что и пик активности инквизиции пришелся на эпоху позднего Возрождения. Итак, именно Возрождение поставило вопросы телесности в зону моральных запретов, придало плоти привкус запретного и сомнительного. Именно в эту эпоху (середина - конец XVI века) мы наблюдаем начало искусственного разделения вертикали «тело-душа-дух» на «высокий дух» и «грешную плоть». Идеалы Высокого Возрождения, охватывающего в Италии не более 50 лет (примерно 1480-1530 гг.), были повержены. Но именно на этот короткий период приходится наивысший расцвет философии, науки, архитектуры, изобразительного искусства. Он напрямую связан с огромным интересом к античному наследию: именно на это время приходится наибольшее количество публикаций античных рукописей, наибольшее количество археологических находок. Интересна позиция и официальной католической церкви в это время - античная культура никоим образом не противопоставлялась христианской идее, более того, именно христианская культура признавалась полноправной правопреемницей античного наследия. Свидетельством тому являлись и лучшие античные скульптуры, открыто выставленные в специально созданном для их демонстрации Ватиканском Бельведере. Соседство обнаженных античных героев и изображений христианских подвижников никого не смущало - напротив, оно только подчеркивало преемственность культур (например, в стансах Рафаэля в Ватикане). К сожалению, с началом контрреформации эти тенденции не только не получили развития, но и оказались под жестким запретом. Наглядной иллюстрацией этого являются печально известные распоряжения Павла VI, вступившего в 1536 г. на папский престол, - вынести из Бельведера и спрятать все античные скульптуры и задрапировать обнаженные фигуры на фреске «Страшный Суд», выполненной Микеланджело для Сикстинской капеллы. — 104 —
|