Психотерапия рака

По словам одного из ведущих специалистов по вопросам смерти и умирания Элизабет Кублер-Росс, несмотря на все­общее стремление избежать разговоров о смерти и дети, и взрослые всегда инстинктивно чувствуют, когда смерть не­минуема. Кроме того, Кублер-Росс заметила (и мы, исходя из собственного опыта, можем это подтвердить), что доволь­но часто люди не дают себе разрешения умереть. Они про­должают держаться за жизнь, потому что кто-то из близких или даже борющихся за их жизнь медиков не может сми­риться с их смертью. Эти люди испытывают двойную на­грузку — с одной стороны, они знают, что умирают, а с другой - чувствуют, что нельзя показывать вида окружаю­щим.

В самом начале своей работы нам пришлось пережить не­сколько тяжелых ситуаций, болезненных как для нас самих, так и для наших пациентов. Это заставило нас пересмотреть свое отношение к смерти и показало необходимость открыто говорить с пациентами об их праве отвечать не только за свою жизнь, но и за смерть.

У некоторых из наших первых пациентов возникло ощу­щение, что мы дали им ключ к стопроцентному выздоровле­нию. Они думали: «Конечно! Я готов с этим справиться!», а затем, как выяснилось позже, чувствовали себя виноватыми

254

в том, что им этого не удалось. Эти пациенты приезжали в Форт-Уорт примерно 3-4 раза в год, проходили недельные курсы психотерапии, а затем возвращались домой. Мы под­держивали с ними связь и иногда во время своих поездок по стране навещали их. В какой-то момент они вдруг пере­ставали нам звонить, а через некоторое время приходило сообщение от кого-нибудь из их близких, что они сконча­лись.

Поскольку мы принимали в этих людях большое участие, нас удивляло и обижало то, что их последние дни проходи­ли без нас. В конце концов нам передавали их слова: «Ска­жите Карлу и Стефани, что, несмотря ни на что, их метод работает» или: «Передайте им, что это не их вина». И тогда нам стало ясно: наши пациенты чувствовали, что, поскольку мы стремились помочь им выздороветь, они были обязаны оставаться жить, чтобы доказать правильность нашего мето­да. Смерть таким образом для них означала, что они подве­ли и себя, и нас. Со временем мы поняли, что раз пациенты могут влиять на течение своей болезни, направляя его к здоровью и жизни, то следует признать, что они могут — и имеют полное право — если захотят, направлять его в сто­рону смерти.

Как начать говорить о смерти

Теперь в рамках нашей программы мы стараемся освободить своих пациентов от этого чувства вины и помочь им разо­браться со своими страхами и представлениями о смерти. Когда люди могут открыто взглянуть на возможность смер­тельного исхода, это не только снижает уровень их тревоги, но, по-видимому, и уменьшает физическую боль, связанную со смертью. Более того, теперь редко кто из наших пациентов умирает мучительной и болезненной смертью. У очень мно­гих из них активность снижается только за неделю или две до смерти, и многие из них умирают в окружении близких дома или в больнице, куда поступают буквально за несколько дней до конца. Мы объясняем это изменение «качества» смерти