|
В данном случае эта диагностика важна и с точки зрения адекватной терапии, и для возможного предотвращения формирования суицидальных тенденций. Понятно, что любого рода терапия никогда не может дать абсолютной гарантии предотвращения суицида. Суицидологический анализ случившегося с больным уже перед первой госпитализацией (в хирургическое отделение) мог бы привести к адекватной оценке состояния пациента. Однако на этапе лечения и обследования в соматической больнице имеющаяся у больного депрессия не была своевременно распознана, но дело вовсе не в недостаточных знаниях врачей общего профиля психиатрии (эти знания действительно оставляют желать лучшего), а в характере клинической картины депрессии и своеобразии мотивировки больным совершенного им суицида. Заявления больного о «раке у жены», взятые вне контекста суицидального поведения, могут быть вполне расценены как проявления когнитивного дефицита, как ошибка суждений, а не связанная с депрессивными переживаниями заведомо болезненная переработка реально существующего факта. И только сопоставление высказываний больного о «раке у жены» с совершенным им суицидом позволяет не просто адекватно оценить оба эти явления, но и связать их друг с другом. Целостный подход к психическим и поведенческим расстройствам наблюдающегося у больного исключает оценку данного суицида как обусловленного только ошибкой суждений, а клиническая симптоматика предстает уже не как проявления абстиненции, а как признаки депрессивного синдрома. Суицид, таким образом, выступает здесь как показатель тяжести 368 ГЛАВА 7 депрессии, а его мотивировка — это заведомо мысленный конструкт, обусловленный как депрессивными переживаниями, так и расстройствами памяти. В данном случае изначально отсутствует реальная пси-хотравмирующая ситуация и депрессивные переживания «подставляют» на ее место «мнимую действительность», связанную с обманами памяти. Переживания, в действительности связанные с выраженным психотравмирующим фактором (реальные опасения семьи по поводу «онкологии» в связи с предстоящей операцией), отмечались полгода назад, а после этого, до момента возникновения депрессивного расстройства, каких-либо реакций, обусловленных «тяжелой болезнью жены», у больного не обнаруживалось. В целом, представленное выше наблюдение показывает возможность создания в рамках депрессивных расстройств чисто мысленных конструктов, эмоционально-смысловых образований, определяющихся характером психических переживаний, выступающих в качестве своеобразных «заместителей» реальных психотравмирующих ситуаций. Тем не менее эти конструкты выступают для больного как мотивировочная составляющая возникновения суицидальных тенденций. Подобного рода высказываемые больным мотивы суицида делают внешне психологически понятным совершенное покушение на самоубийство, что может вводить в заблуждение врачей, оценивающих случившееся с пациентом во время оказания ему помощи. — 337 —
|