|
Мы, как опытные члены самого странного из обществ, уже догадываемся, что скорее всего — ничего подобного. И правда. Сводя нас всех к ролям «инди-видов» и умело вытесняя любовь из отношений «инди-полов», общество эмансипированных членов создаёт самое болезненное общественное противоречие — между самими полами. Сотрудничество по большому счёту больше не нужно. Уже выжили, спасибо. Теперь каждый пол имеет в своём распоряжении все необходимые инструменты созидания — молоток, гвозди, верёвку — и всё прочее, что требуется деньгам, чтобы запрячь нас в работу. Репродуктивные или выживательные способности деньгам не так интересны — в гроссбухе прогресса засчитываются только поступательно-вращательные. Мы теперь не сотрудники, а конкуренты в обществе денег, успеха и личной корысти. Каждый сам за себя, сам творец своего счастья. Равнодушное общество, уравняв всех и каждого, отчуждает и ожесточает, истребляет остатки любви как символа сотрудничества и заменяет её деньгами как символом конкуренции. Рабочих рук стало больше, а как насчёт работы? Охотников за успехом стало больше, а как насчёт возможностей? Искателей персонального счастья прибавилось, а бывает ли оно такое — персональное? Но думать уже некогда. Жизнь коротка. Все дружно шагают по головам, утаптывая выступающих и утрамбовывая выдающихся. Накал конкуренции гарантирует деньгам наивысшую производительность, а высокие цели порождают такие же высокие средства. Кому даны хитрость и коварство, а кому — интеллект и кулаки. И конечно, при конфликте любовь — не самое удачное оружие. Жёсткость, расчёт, ложь, как наиболее эффективные средства, пропитывают атмосферу отношений между полами. Но истинным оружием борьбы, независимо от пола, становятся деньги. И потому роль денег постоянно и неуклонно возрастает — индивид без денег, и в обществе, и в личных отношениях, находится в невыгодном положении, он заранее проиграл. Конкуренция относится к антагонистическим противоречиям — тем, которые мирно не решаются. Конкуренция между индивидами полезна обществу, но впервые такая ситуация возникла между полами. Причём, если со стороны мужчин никакой солидарности против женщин нет и быть не может, то женская солидарность существует. Она, собственно, и позволяет говорить о конкуренции между полами, а не просто индивидами разного пола. Её истоки в инстинктивном «сговоре» против дешёвого секса. В масштабах же общества она проявляется в коллективном осознании женской идентичности. Осознание приводит к солидарности. Солидарность — к организации. Организация — к кипучей деятельности. В итоге женские движения насчитывают по всему миру сотни тысяч членов, в то время как вымирающие мужчины действуют в одиночку, всё ещё наивно собираясь добраться пешком по морю к своему персональному успеху. — 68 —
|