|
Человек в принципе не может соответствовать своему нравственному идеалу. Во-первых, так задумано природой, во-вторых, такова жизнь, а в-третьих, всем нам присущи некие качества характера, которые делают это невозможным. По этой причине их называют пороками. Идеал и пороки — суть коллективное и персональное, социум и индивид. И корень нравственной дилеммы мужчины — личный успех или успех другого. Поэтому реакцией мужчины на заданный себе мысленно вопрос всегда будут угрызения совести. Врождённая совесть мужчины — основа его нравственных мук — возник вследствие кооперации, абсолютно необходимой для коллективного выживания. Это — мужская мораль, в идеале украшенная такими нравственными перлами, как бескорыстие, самопожертвование, чувство долга. Следуя за мужчиной, женщина гораздо меньше нуждалась в этой моральной роскоши. Ограниченная большей частью семейными делами, она оттачивала совсем другие качества — инстинкты женщины ориентированы на конкуренцию за мужчину и его ресурсы. Как среди своих товарок, где женщина способна на самую мелкую пакость, так и в обществе, где даже дружное порицание проституции и порнографии — не более чем та же инстинктивная борьба с конкурентками. Отношения с мужчинами тоже не предполагают кооперацию — какая кооперация с жертвой любовных чар? Или с классовыми противниками? Поэтому в случае женщины укоры совести часто играют второстепенную роль. Во многих случаях реакцией женщины на сакраментальный вопрос будет лишь страх, что она поступила не как положено, что она уронила себя в глазах мужчины. Собственная ценность — моральное бремя женщины. Ценность требует внимания, заботы и сбережения; само её наличие порождает моральный релятивизм, привилегированность, осознание собственной значимости и особенности. Мужчина — расходный материал, атака и передний фронт, а женщина — сокровище, тыл и обоз. Её задача выжить и вырастить потомство. Поэтому в поведении женщины конформизм и эгоизм играет куда большую роль, а моральные принципы — куда меньшую. Например, женщина крайне редко стремится спасать тонущего, если только он не её ребёнок. И никому не придёт в голову её за это осуждать. Тем более не следует думать, что порок жадности, из-за которого женщина может предпочесть деньги любви, вызовет у неё муки совести. Муки совести в данном случае не вторичны, а десятеричны. В борьбе с дилеммой женщина подчиняется инстинктам — в конце концов, деньги есть самый прямой, хоть и примитивный, метод её оценки. А уж моралью точно ничего не измеришь. И тем более не добьёшься. — 141 —
|