|
Улучшение советско-американских отношений сказалось на американской элите. Президент Трумэн был доволен результатами вояжа и теперь с большей охотой готовился к саммиту. Даже Джозеф Грю написал Стеттиниусу: «Я думаю, что вы были правы и общая картина международных отношений дает основания для надежд»2. Но ради исторической истины укажем, что улучшение это не было радикальным. Для Трумэна «миссия Гопкинса» была еще одним доказательством того, что Россия, «как и всякое тоталитарное государство», управляется кликами «Если вы можете сесть рядом со Сталиным и ввести его в суть проблемы, Сталин займет разумную позицию». Но, если проблема не дойдет до Сталина, ее решением займется «клика Молотова» или «северная клика». Д. Йергин считает, что Трумэн 1 McCullough D. Truman. New York: Simon and Schuster, 1992, p. 399. 2 Grew to Stettinius, June 18, 1945, Grew Papers. 260 переносил свои проблемы на Сталина, ибо, как свидетельствует Болен, «президент был поражен противоположными по характеру советами». Он остро чувствовал отсутствие подлинной экспертизы. Вначале от него требовали твердости (и следования «рижской аксиоме»). Он, однако, не во всем воспринял Россию как революционное государство. Во многих случаях, говорил Трумэн, «русские сами не знают, чего они хотят». Но Трумэн не увидел толка и в следовании «ялтинской аксиоме». Чаще всего он видел в России своего рода «нарушителя мирового спокойствия», образ которого ему рисовал Гарриман. Президент Трумэн ожидал встречи со Сталиным в Берлине, но уже достаточно четко определил задачу сократить зону советского влияния. В его руках были экономические рычаги, а ожидался и атомный рычаг. Согласно его метафоре, в его руках было «много карт», и он хотел их использовать как «американские карты». Что его согревало: «Нам незачем ходить к русским, а вот русским нужно за многим ходить к нам»1.
Глава десятая ПОТСДАМСКАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ Вовсе не нужно быть апологетом Сталина и его внешней политики, чтобы заметить вполне очевидное: в мае 1945 г. Россия была настолько ослаблена войной, что все ее стратегические мечтания были связаны с восстановлением мирной жизни, созданием такого порядка на границах страны, который исключал бы новый cordon sanitaire, изолирующий страну от внешнего мира. Победоносные армии России остановились там, где их застало окончание войны — и где они должны были быть по согласованию (Тегеран, Ялта, Потсдам) с союзниками. Неправда то, что Советская армия не начала процесс демобилизации. Неправда то, что Москва бравировала и блефовала своими огромными армиями. Неправда то, что русские генералы мечтали о броске к Атлантике, Средиземноморью, Ла-Маншу. Правда то, что советские подрывники в 1947 г. взорвали мосты, ведущие из Восточной Европы на Запад. А ведь питающие наступательные планы страны строят такие мосты. — 194 —
|