|
Липпман ответил письмом из Сан-Франциско 10 мая 1945 г., выражающим «беспокойство по поводу ведения американской внешней политики... Хотя спор очевидно ведется между Советами и нами, эта линия не лежит в природе вещей, но является результатом неопытности и эмоциональной нестабильности нашей делегации... Такого не должно бы случиться. Такого не случилось бы, если бы президент Рузвельт был бы жив. Происходящее приведет к несчастьям не только по таким проблемам, как польский вопрос, но захватит и Ближний Восток, если мы не восстановим наше чувство национального интереса в фундаментальном вопросе»2. Миссия Гопкинса В середине мая 1945 г. беспокойство по поводу отношений с Россией охватило и президента Трумэна. Он говорит Моргентау, что является новичком во внешней политике. Через несколько дней добавляет: «Вы не знаете, как тяжело это дело для меня». Рассказав Дэвису о «нокауте» Молотова, президент спрашивает: «Прав ли я?» Неожиданная остановка поставок по ленд-лизу была ошибкой, признает Трумэн. Он пытается снять стресс ежедневным плаванием, делает гимнастику. И все же все отме- 1 Vandenberg A., Jr. (ed). The Private Papers of Senator Vandenberg. Boston: Houghton Mifflin, 1972, p. 176—180. 2 Box 199, Byrnes Papers. 255 чают его усталость. Ночами он для релаксации играет в покер. Иногда ложится в постель в восемь утра. Черчилль служит особым фактором. 6 мая 1945 г. — еще до победы — Черчилль предлагает американским и британским армиям «держатся твердо» не за позиции, согласованные в Ялте, а за фактические. Неважно, что подумают русские. Трумэн еще не готов к такой демонстрации жесткой враждебности, к тому же и у русских есть свои козыри; так он и отвечает Черчиллю 9 мая. 11 мая Черчилль присылает еще две телеграммы: «В ходе продвижения русских к Эльбе случилось ужасное. Русские теперь доминируют в Польше, Восточной Германии, в балтийских провинциях, Чехословакии, Югославии, Венгрии, Румынии, Болгарии, в значительной части Австрии, что представляет собой беспрецедентное событие в истории Европы»; «Необходимо не уходить с наших передовых позиций, пока дело не решится к нашему удовлетворению». 12 мая Черчилль пишет: «Я глубоко обеспокоен европейской ситуацией. Половина американцев уходит на Тихий океан, канадцы, безусловно, уйдут, как и значительная часть англичан. Французы слабы. А что будут делать в это время русские?»1 Непродуманное прекращение поставок по ленд-лизу увеличило подозрения Трумэна в отношении Кроули и Грю. Мысль о том, не манипулирует ли им Черчилль, тоже посетила президента. 21 мая 1945 г. он пишет: «С Черчиллем у меня не меньше проблем, чем со Сталиным. Каждый из них стремится использовать меня как пешку, стремится заполучить меня для вытаскивания каштанов из огня»2. Новое воздействие начинает на него оказывать бывший посол в СССР Джозеф Дэвис, партнер по ночному покеру и известный противник «рижской школы». Президент рассказывает эпизод с Молотовым: «Я нанес ему прямой удар. Был ли я прав?» Дэвис вспоминает, в каком смятении был Трумэн 13 мая, когда они проговорили с президентом почти полдня. Семья переезжала в Белый дом. Президент сидел в пустом кабинете на втором этаже и мучился русским вопросом. Он все еще убежден, что Тито не стал бы сражаться из-за Триеста, если бы не имел поддержки русских. К удивлению Дэ- — 190 —
|