|
Гопкинс был единственным американцем, с которым Сталин — по его же выражению — «хотел поговорить по душам»3. Если у «холодной войны» был спаситель, то им в возникшей ситуации мог быть только Гарри Гопкинс, который всегда (как глава протокольного комитета) стремился дать в годы войны страждущей России «больше и быстрее». И данный двухнедельный визит важен как своего рода «последняя рузвельтовская попытка» спасти положение. В первой же беседе Гопкинс выразил свою обеспокоенность поворотом американского общественного мнения, тем, что «вся структура мирового сотрудничества и взаимоотношений, созданная Рузвельтом и Сталиным с таким трудом, находится под угрозой развала». Сталин в ответ сказал, что не будет прятаться за советское общественное мнение, а лучше расскажет о тревоге, которую испытывают в «советских правительственных кругах» относительно последних шагов Соединенных Штатов. «Американская позиция в отношении Советского Союза значительно охладела с того времени, когда стало ясно, что Германия потерпела поражение. Американцы теперь словно говорили, что русские больше не нужны». Такая перемена, несомненно, подействовала на русских, находившихся на вершине своей военной победы. Сталин сказал Гопкинсу, что Советский Союз — не Албания4. Сталин поднял вопрос об американском экономическом давлении. Если окончание ленд-лиза «было замышлено как средство давления на русских, с тем чтобы ослабить их, то это было фундаментальной ошибкой». Если бы к русским «подошли откровенно и дружески, многое можно было бы сделать...Репрессии же в любой форме будут иметь обратный эффект». Желая сохранить основы дружественности, Сталин еще раз 1 Bohlen Ch. Witness to History, 1929—1969. New York: W.W. Norton, 1969, p. 244. 2 Truman M. Harry S. Truman. New York: William Morrow, 1973, P. 252-253. 3 Yergin D. Shattered Peace. The Origins of the Cold War and the National Security State. Boston: Houghton Mifflin Company, 1977. p. 102. 4 FRUS, 1945, v. V, p. 313. 258 пообещал вступление СССР в войну на Дальнем Востоке к 8 августа 1945 г. — если ялтинские соглашения будут сохраняться. Сталин высказался за четырехстороннюю опеку над Кореей, он поддержал идею стабильного Китая, объединенного Чан Кай-ши, указал на ограниченность интересов СССР в этом регионе, на скептицизм в отношении коммунистического движения в Китае. В портфеле у Гопкинса лежали экстренные телеграммы из Вашингтона: на конференции в Сан-Франциско образовался тупик из-за предполагаемой процедуры голосования в Совете Безопасности ООН. Советская делегация требовала права вето на ведение дискуссий (равно как и на предлагаемые СБ действия). Гопкинс обрисовал американскую позицию: свободные дискуссии, вето на действия. После короткого обсуждения этой проблемы с Молотовым Сталин принял американскую точку зрения. — 192 —
|