|
Все дружно загоготали. «И это все, что они знают об этой стране, – поморщился «студент». – Великий Лаоцзы, дао, государство Чжоу – слова эти ничего не говорят им». Впрочем, и сам он, кончая гимназию, не знал ничего о мире Востока. История всего человечества вмещалась для него в два слова – Рим и Эллада. РАЗВЕДКА МОЖЕТ БЫТЬ БИЗНЕСОМШтаб корпуса размещался в полуверсте от станции, в нескольких зданиях неопределенного, но достаточно неприглядного вида. Такие дома из красного кирпича в России возводили обычно под общежития для фабричных. Полковник оказался человеком того возраста и той внешности, которые в высшей степени соответствовали его званию. Подобно тому как войны порождают мальчиков-прапорщиков, периоды между войнами создают этот тип людей – штабных офицеров, спокойных, обстоятельных, интеллигентных, интересующихся музыкой и искусством и почему-то непременно пожилых. Впрочем, прапорщик был в том возрасте, когда все, кто хоть несколько старше, кажутся пожилыми. Рапорт его полковник принял рассеянно, бумаги просмотрел мельком, не задав никаких вопросов. Казалось, все время он думал о чем-то другом, более важном и, слушая прапорщика, старался не потерять некой нити, которую держал в уме. – Так, так, – повторил он, машинально похлопывая ладонью по лежавшим перед ним бумагам. – Единственное условие, прапорщик: о том, что говорите по-японски, в штабе пока пусть не знают. Так надо. Ясно? – Нет. То есть… не понимаю. – Недоумение и обида захлестнули его. Для чего же тогда пошел он в армию? Зачем ехал сюда? Для чего получил назначение? – Я, господин полковник, пленных допрашивать должен… – Каких пленных? – Полковник даже поморщился от досады. – Откуда пленные в армии, которая ведет оборонительные бои и отступает?[23] – Но я читал, в газетах писали… – Присядьте, молодой человек. О многом, что вы читали в газетах, здесь вам придется забыть. И вместо этого узнать другое, о чем писать не принято. Известно ли вам, например, что за каждого пленного у нас в армии введена плата? – Награждение? Как за отличие? – Да нет же, голубчик, куда там! Платят из казны, за каждую голову, как за барана на базаре. За японского солдата сто рублей, за офицера триста. Не копейки, деньги немалые! До такого вот дошли мы порядка, небывалого в русской армии. Офицеры чаще бывают раненые и тяжело, до допроса не доживают. А вы говорите пленные… И, не дав опомниться, вызвал вахмистра, препоручив вновь прибывшего его заботам. — 226 —
|