|
– Не догнали? – Куда там! Ушел. Потом сам господин командующий, генерал Куропаткин, ему, говорят, «Георгия» вручали. Однако газетам писать о том запрещено было, и даже фамилии есаула никто не знает. Есть, значит, у командования на этот счет свои виды… И по тому, как он сказал это и замолчал, можно было понять, что он, капитан, видам этим некоторым образом причастен. То, что мог бы рассказать «студент», выглядело куда менее драматично. Никто шашкой никого не рубил и на коне не скакал. Все было прозаично, анонимно, но от этого только страшнее. Решение начать силами 1-го Сибирского корпуса операции под Вафаньгоу было принято 31 мая. Тогда же с соблюдением всех мер секретности Куропаткиным была направлена об этом шифрованная телеграмма в Петербург. Но уже на другой день, 1 июня, в Токио об этом было известно. Когда, рассчитывая на полную неожиданность, 1-й Сибирский корпус перешел в наступление, японцы ждали и были готовы к этому. Батальоны атакующих, захлебнувшись кровью, откатились назад[22]. Сообщив весьма доверительно этот служебный эпизод, полковник, беседовавший с ним, имел в виду показать, на какие уровни проник шпионаж японцев. Это уже не уличные фотографы и не разносчики сластей, которые считают число кораблей и пушек в гавани. Это куда серьезнее и тревожней. Но тогда же, слушая его, прапорщик подумал невольно о другом. Как вообще стало известно, что японцы узнали об этом? Ведь сообщить это в Россию мог только русский разведчик, находящийся в Токио и причастный высшим военным тайнам. «Не так, значит, просты мы, не так уж плохи!» – подумал он обрадованно, но сказать, понятное дело, ничего не сказал. Щелкнув замками, капитан достал из чемодана почти новую колоду карт. – Не угодно ли в штосс, господа? Вы, господин студент? – Благодарствуйте, нет настроения. В другой раз. – И правда, настроения не было. – Не везет в игре, везет в любви, – изрек кто-то из прапорщиков с той многозначительностью, с которой произносятся обычно подобные банальности. – Значит, господин студент счастлив в любви! – Об этом, господа, здесь придется забыть, – капитан тасовал колоду. – Сами увидите. Все ходят с косами, а… О том, что маньчжуры и китайцы носят косы, все уже знали, как всем известно было, что сопки называют здесь сопками. Однако тема эта вызвала в купе оживление. – Простите, господин капитан, не совсем понимаю, – силился быть остроумным один из прапорщиков. – Если мужчины с косами и дамы тоже носят косы, нетрудно и ошибиться. Может, простите, конфуз получиться… — 225 —
|