— Нараяни! — позвал я. Тишина. — Нараяни! — крикнул я снова. Послышался смех. — Почему вы не отзывались? — Я спряталась. Просто так, в шутку. — Она опять засмеялась. — А вы принесли куст? Я молча целовал ветки. — Ловите! — Я перебросил куст через высокую стену. — Поймала! — ликующе воскликнула женщина, будто стала обладательницей целого царства. Мне послышалось, что она всхлипнула. — Вы плачете, Нараяни? — Нет. Просто у меня слезы льются из глаз. — Почему? — Не знаю. — Нараяни! Поскорее сажайте розу. Я вернулся к себе. В камере было грязно, все перевернуто вверх дном. Я подмел, застелил постель, расставил вещи по местам и присел на ступеньки. Взгляд мой был прикован к стене. Вот над ней взметнулась вверх ветка. Через некоторое время другая. Я быстро подбежал к стене и крикнул: — Нараяни! За стеной было тихо. Я позвал снова. — Ну, что? Зачем вы пришли опять? — Нараяни, — спросил я, — а много у вас там женщин? Она засмеялась. — Много. И все старые грымзы. — Сколько? — Восемьдесят семь. — А розы есть у вас во дворе? — Нет, — ответила Нараяни. — Ничего у нас нет. Где вы? — Я здесь, здесь. — Завтра я переброшу вам мешочек с толченой баджрой[83]. Попробуйте ее съесть с пальмовым сахаром. — О, я это очень люблю. — Ну если не понравится, можете выбросить. После недолгой паузы спросила: — А как вы выглядите? — Лицо светлое, круглое, волосы редкие. Я даже слегка лысоват. — А глаза? — Маленькие. Как у слона. — Ну-у, у слона-то довольно большие… — Нараяни, — поинтересовался я, — а вы не видели в стене какой-нибудь дырки? — Я видела только цементное пятно. Намылили бы вы там хорошенько шею этому охраннику, который замазал дырку. Того беднягу били плетьми. Наши женщины считали здесь каждый удар. — Он получил тридцать шесть ударов. Мужчины тоже считали, — ответил я ей. На следующий день мешочек с баджрой перелетел через степу. Жареный чилли и соль тоже. Я отправил ей таким же образом бутылку маринада и банку консервированных бананов. Нараяни спросила: — А можно я угощу других женщин? — Конечно, конечно! Угостите всех! — Вы… вы любите меня? — спросила она вдруг с надеждой. — И вы еще спрашиваете? — Здесь, — сказала Нараяни, — много хорошеньких женщин. А я не очень. — Я тоже не очень. — Как бы мне хотелось поглядеть на вас! — 173 —
|