|
— В тюрьме не положено, — сказал охранник, и все это в один миг исчезло в складках его огромного тюрбана. Лезвие мне было просто необходимо, чтобы разрезать спичку на несколько частей. Охранник, конечно, продаст эти вещи и купит что-нибудь своим детям или внукам. — Господин охранник! А сколько у вас детей? — своим вопросом я, казалось, вывел его из задумчивости. — Шестеро! Пять девочек и один мальчик. Пять девочек! Так вот почему он такой угрюмый. — Смею надеяться, ваши детишки и супруга пребывают в добром здравии, — вежливо заметил я. — Да! Да! Давай, иди быстрее! — Плохо им будет, если, не дай бог, с вами вдруг что стрясется? — продолжал наседать я. — Да помолчи ты… Тогда бог приглядит за ними. — Я сильно в этом сомневаюсь. — Это почему же? — Видите ли, я обладаю известной долей духовной власти. Я был саньяси[81]. По всей Индии нет такого храма или мечети, которые я не посетил бы. Нет такой святой реки, в которой я не совершил бы омовения, нет и горной вершины, лесной чащобы, пустыни, отдаленного океанского побережья… — Ну, так что из того? — Вот, например, бог не в силах же освободить вас от уплаты налога! — Я не совершил никакого греха, и бог заступится за меня. — А как же насчет того, что вы меня, можно сказать, ограбили? — Ограбил? — Когда господь призовет вас к себе, дражайший мой страж, он наверняка спросит: «А где те биди, спички и лезвие, которые принадлежали моему бедному слуге Баширу?» Стражник остановился и какое-то мгновение не мог вымолвить ни слова. Потом он расхохотался и возвратил мне мои сокровища. — Спасибо, сэр. Говорят, — продолжал я, — что Ганди при смерти. Вы не слыхали каких-нибудь новых сообщений? — Он прекратил голодовку и выпил чашку апельсинового сока, — ответил охранник. — Прекрасно! Я очень рад. Мы шли вдоль ряда железных дверей. — А много у вас здесь политических? — спросил я. — В вашем отделении семнадцать. Вот так-то. Меня поместили в особое отделение! Мы прошли еще немного, и тут я услыхал вдруг серебряные колокольчики смеха. Я огляделся. Неужели это только плод моего воображения? Я уже почти позабыл об этом удивительном творении бога — женщине. И все-таки это не фантазия. Теперь смех доносился громче и отчетливее. Я спросил у охранника, откуда доносятся эти звуки. Усмехнувшись, он поинтересовался: — А вы женаты? — Нет! Но какое это имеет отношение к моему вопросу? — А чего вы обращаете внимание на все это? — 169 —
|