|
— Одурачить меня хочешь? — его дыхание обожгло ее лицо. — Сегодня не выйдет. Твой дружок далеко, он мне не помешает. Он вновь засмеялся, хищно оскалив зубы. Затем что-то сказал солдату на его языке. Тот ухмыльнулся: «Ачча!»[77] — кивнул и вышел, притворив за собой дверь. Бьется в железной хватке насильника Ажахаммаль… У окна замер Рангасами… — Ну что, теперь скажешь? — полицейский повалил Ажахаммаль на пол. Тщетно рвалась из его рук девушка. Отчаянно закричала. Рангасами беззвучно скользнул в дом — повезло, дверь не заперта! Затаив дыхание, он проскочил в кладовку. Схватил стоявший в углу лом. Сейчас надо закрыть на засов дверь комнаты, где остался солдат. Есть! Теперь — вперед! Ненависть удесятерила его силы. Тяжелый лом показался ему легче пушинки. И он бросился на полицейского. Одного удара было достаточно. С проломленным черепом негодяй рухнул на обагрившийся кровью пол. — Рангу! — простонала Ажахаммаль, пытаясь подняться. Он наклонился, чтобы ей помочь, но, не успев выпрямиться, упал лицом вниз. Пуля попала ему в спину и прошла навылет. Ажахаммаль, хватаясь за все, на что натыкались ее руки, встала. Приподняв Рангасами, она, задыхаясь, оттащила его в сторону и без сил привалилась к стене. Из раны Рангасами текла кровь. Медленно, медленно открылись его глаза. Смутно забрезжило перед ним прекрасное лицо Ажахаммаль и исчезло. Слезы Ажахаммаль струились по щекам Рангасами. Запертый в соседней комнате солдат что-то кричал и палил без разбора во все, что видел перед собой. Дверь, стены, крыша были изрешечены пулями. Пули полетели и в солому, наваленную во дворе. Счастье и горе, ужас и скорбь — все пережила в эти минуты Ажахаммаль. Она посмотрела в окно. Во дворе пылала солома. Ажахаммаль перевела взгляд на потолок — крыша тоже горела. Девушка беспомощно огляделась вокруг — она была в кольце огня. Кольцо это быстро сжималось — она уже чувствовала жаркое дыхание пламени. И тут радостная улыбка расцвела на ее лице. Она приподняла голову Рангасами и долго смотрела в его невидящие глаза. И встретились их взгляды, слились воедино души. Теперь она была в нем, и он был в ней. И спокойно ждали они. Все ближе и ближе подползает не знающее жалости золотистое пламя. Дождем сыплются искры сверху. Жадно вытянул огонь свой длинный язык. Ажахаммаль закрыла собой тело возлюбленного. Она не плакала, не кричала, не пыталась убежать. Молчала она и тогда, когда загорелась ее одежда. Потом огонь перекинулся на Рангасами, но этого Ажахаммаль уже не видела. Не захотела увидеть. — 156 —
|