Беседы с Кришнамурти

Что делает вас унылым? Разве вы не должны узнать это сами? Конфликт, сопротивление приво­дят к унынию. Мы думаем, что с помощью борьбы обретем понимание, соперничество сделает нас смышлеными. Борьба, конечно, придает остроту, но то, что остро, вскоре становится тупым, то, что по­стоянно используют, вскоре изнашивается. Мы при­нимаем конфликт как неизбежное и строим нашу систему из мыслей и действий на основе этой неиз­бежности. Но разве конфликт неизбежен? Неужели нет иного способа проживания? Есть, если мы смо­жем понять этот процесс и значение конфликта.

И снова — почему вы сделали себя унылым?

«Разве я сделал себя унылым?»

Может ли что-нибудь сделать вас унылыми, если вы не желаете быть таким? Эта готовность может быть сознательной или скрытой. Почему вы позво­лили себе стать унылым? Есть ли в вас глубоко уко­ренившееся противоречие?

«Если есть, то я совсем не осознаю этого».

Но неужели вам не хочется знать? Разве вы не хотите понять это?

«Я начинаю понимать, к чему вы клоните, — вста­вила она, — но я не могу сказать мужу о причине его унылости, поскольку и сама не совсем уверена».

Вы можете или не может видеть путь, которым эта унылость пришла к нему, но действительно ли вы помогли бы ему, если бы указали на него на словах? Не важно ли, чтобы он обнаружил это сам? Пожалуйста, поймите важность всего этого, и тогда вы не будете так нетерпеливы или взволнованы. Можно помочь кому-то, но он сам должен совер­шить путешествие в открытие. Жизнь нелегка, она очень сложна, но нам нужно обращаться с ней про­сто. Мы — вот проблема, проблема — это не то, что мы называем жизнью. Мы можем понять проблему, которая является нами самими, только если мы зна­ем, как обращаться с ней. Важен подход, а не про­блема.

«Но что же нам делать?»

Если вы услышали все, что было сказано, если да, то поймете, что только истина дает свободу. Пожалуйста, не волнуйтесь, а позвольте семенам пустить корни. После нескольких недель они оба возвратились. В их глазах была надежда, а на их губах — улыбки.

Быть открытым миру — означает жить, удалиться от мира — означает умереть

Ураган уничтожил зерновые культуры, и море разлилась по земле. Поезд двигался медленно, по обеим сторонам железнодорожной линии лежали по­валенные деревья, стояли дома без крыш и уничтоженные поля. Шторм принес огромный ущерб, на мили вокруг погибло все живое, и обезображенная земля была открыта небу.

Мы никогда не бываем в одиночестве: всегда окружены людьми и собственными мыслями. Даже когда люди отдалены, мы видим вещи сквозь при­зму наших мыслей. Не бывает такого момента (или он очень редок), когда мысли нет. Мы не знаем, что означает быть наедине с собой, быть свободным от всяких ассоциаций, от всякого продолже­ния, слова и образа. Мы одиноки, но мы не знаем, что значит быть наедине с собой. Боль одиноче­ства заполняет наши сердца, и ум прикрывает ее страхом. Одиночество, та глубокая изоляция, ко­торая является черной тенью нашей жизни. Мы делаем все возможное, чтобы убежать от него, мы пускаемся в любые варианты бегства, которые зна­ем, но оно преследует нас, и мы без него не быва­ем. Изоляция — это способ нашей жизни, мы ред­ко соединяемся в целое с другим, поскольку внут­ри нас мы надломлены, терзаемы и больны. Внут­ри нас мы не являемся целым, полным, а соедине­ние с другим возможно только тогда, когда суще­ствует объединение внутри себя. Мы боимся оди­ночества, так как оно приоткрывает дверь к нашей недостаточности, скудности нашего собственного бытия, но именно уединение излечивает углубля­ющуюся рану одиночества. Пройтись в одиноче­стве, без препятствий в виде мыслей, в виде сле­дов наших желаний означает выйти за пределы досягаемости ума. Именно ум изолирует, отделяет и разрывает общность. Ум нельзя сделать целост­ным, он не может сам себя сделать полноценным, поскольку это самое усилие есть процесс изоля­ции, это часть одиночества, которое ничто не мо­жет скрыть. Ум — это результат многих процес­сов, и то, что собрано воедино, никогда не сможет быть одиноким. Уединение — это не результат мыс­ли. Только когда мысль молчит, происходит плав­ное перемещение уединенного к уединенному. Дом был довольно-таки далеко от дороги, а его сад удивлял многообразием цветов. Было прохлад­ное утро, а небо было ярко-голубым. Утреннее сол­нце было приятным, и в тенистом саду приглуша­лись шум движения, крики торговцев и топот ло­шадей по дороге — все это казалось очень далеким. В сад забрела коза, и стала жевать цветы, пока при­шедший садовник не прогнал ее.