|
«Чепуха? Да я знавала такую чепуху, которая была толковей самого Толкового словаря». (Л. Кэрролл, «Алиса в Зазеркалье)
Часть вторая Смерть Промежуточность Рождение
«Человек умирает только раз в жизни потому, не имея опыта, умирает неудачно. Человек не умеет умирать – смерть его происходит ощупью, в потёмках. Но смерть, как и всякая деятельность, требует навыка. Надо умирать благополучно, надо выучиться смерти. А для этого необходимо умирать ещё при жизни, под руководством людей опытных, уже умиравших. Этот-то опыт смерти и даётся подвижничеством. В древности училищем смерти были мистерии. У древних переход в иной мир мыслился: либо как разрыв, как провал, как ниспадение, либо как восхождение. В сущности, все мистериальные обряды имели целью уничтожить смерть как разрыв. Тот, кто сумел умереть при жизни, не проваливается в Преисподнюю, а переходит в иной мир. Не то чтобы он оставался вечно здесь: но он иначе воспринимает кончину, чем непосвященный. Для непосвященного загробная жизнь – это абсолютно новая страна, в которой он не умеет разобраться, в которой он рождается младенцем, не имеющим ни опыта, ни руководителя. Посвященному же эта страна уже знакома – он уже бывал здесь, уже осматривал её, хотя бы издали и под руководством людей опытных. Он уже знает все пути и перепутья потустороннего царства и переходит туда не беспомощным младенцем, а юношей или же взрослым мужем. Он, как говорят древние, знает карту иного мира и знает наименования потусторонних вещей, и потому он не растеряется и не запутается там, где от неожиданности толчка и по неопытности, придя в себя после глубокого духовного обморока, непосвященный не найдётся, как поступить, не поймёт, что делать». Мы взяли такую длинную цитату из книги «Не восхищением непщева», христианского философа и подвижника, о. Павла Флоренского, которая может служить как эпиграфом ко второй части книги, так и указанием на то, что записанная в ХХ веке мысль, исключительного человека, не производит диссонанса ни с ИД знанием, ни со знаниями древних, чего не скажешь о современной науке танатологии. Автор, как патологоанатом, обязан быть экспертом в науке о смерти, но танатология, в том виде, в каком существует теперь, не вызывает ничего, кроме улыбки и жалости. Поэтому, даже патологоанатомам, считающимся последней инстанцией знания в медицинской науке, следует расширить свой кругозор в этом научном направлении и, прежде всего, понять место смерти в цикле одного воплощения. — 62 —
|