|
Терять нам было нечего, ибо пульс под щиколотками не улавливался. И мы приступили. Анюта остановилась на 38 градусах. Словно кто-то внутри приказал: хватит! Она умеет себя слушать и слушаться, что помогало делу. После восьмой ванны появился под левой косточкой словно живой родничок. Тепленький, чуть-чуть тикающий. Во время лежания (потела она мало) словно мурашки бродили то тут, то там в ногах. На десятый день все стало болеть как-то особенно ярко и настырно, все, что когда-либо хандрило. Было такое впечатление, что капилляры, наполненные теперь кровью, пытаются проникнуть в усохшие и почти умершие ткани. Потому и было больно, очевидно. У меня состояние всеобщей боли наступило чуть ли не на третий день, аж уснуть не могла, до того все ныло. Как вы понимаете, я сама вошла в эксперимент (для сравнения и для поправки, естественно; с целью омоложения тоже). На 12-й день у моей любимой подруги и пациентки забилась жилочка под щиколоткой на правой ноге. За такой успех можно было бы и «принять», как теперь выражаются, но во время лечения ни в коем случае нельзя ни одной капельки! Однако радости было столько, что и воодушевлять себя искусственно не стоило. Да, появился пульс! А болезнь ой какая застарелая, хроническая, она тянулась с трудных военных лет, когда ходила по болотам со своей рацией связистка Анюта. После того что я сейчас написала, не стану делать выводов. Вы сами их сделаете. Каждый для себя, во имя своего здоровья, которое находится, как я не устаю вам повторять, в ваших собственных руках! И то ведь сказать: где угодно можно найти радость, а? Вот и в горячей воде со скипидарчиком улыбается она нам во весь свой широкий рот, словно неслышно говорит: вот она я! Идите ко мне, не бойтесь! Окунайтесь и день за днем терпеливо ожидайте, как с каждой капелькой пота начнет очищаться ваш организм от шлаков, а вместе со всяким хламом и болезни уйдут. Восстанут вновь из мертвых старые капилляры, разгонится кровь в ставших просторными сосудах, забежит в самые тоненькие из них и принесет питание всему, что поникло, пожухло в вас, погасло будто бы. Пусть же откроются тысячи тропинок в вас для животворящей влаги по имени кровь, пусть все самое давнее, уснувшее, воскреснет, дорогие мои люди! Я верю, так и будет, как все, о чем я вам говорю, как пишу вам в своей книжке. Аллилуйя! Последнее слово в главе звучит как заклинание. Так и переводится оно: аллилуйя — это значит «Хвалите Господа!» Верьте мне, а больше всего верьте себе, в свои силы! * * * Ты говоришь, я в облаках витаю, — 88 —
|