Преодоление себя

Но отторжение есть присвоение противоположности – именно противоречия. Присвоение происходит на уровне реактивного, бессознательного ума, где создается автоматизм действий и на негативное и на позитивное.

Гибкость сознания есть форма перестройки ядра сознания с широкого на узкое и наоборот, что обеспечивает человеку либо понимание другого, либо автономизацию. Это свойство сознания менять величину ядра понимания можно назвать концентрацией сознания. Оно находит проявление в том, что человек концентрирует свое внимание больше или меньше в виде некоего прожектора внимания. Рассеянное внимание позволяет осознавать широкое поле предметов без проникновения в тонкости и особенности хотя бы одного из них.

Рассеянность нашего внимания есть необходимое условие поисковой процедуры в сознании и условие работы Иррацио-составляющей сознания. Степень же концентрации внимания может характеризовать Рацио-составляющую сознания. Причем, большая концентрация дает большую степень проникновения в смысл получаемой информации и, значит, на верхние этажи иерархии сознания.

Безумие же человека во многом определяется неосознаванием им его собственной границы, которая делит общее пространство сознания на внутреннее и внешнее. Как правило, эта граница и определяет собственное Я человека.

Я – это отражение, зеркало, всего внутреннего и всего внешнего, осознаваемого человеком. Это двустороннее Зеркало. Безумие связано прежде всего с нарушением в ощущениях человека его личной свободы как категории его пространства действий с точки зрения критерия полноты ощущений, а совсем не выполнения любых желаний.

В этом состоит основополагающая особенность сознания: разрешение проблемы самоограничения личности есть проникновение ее через некую тайную дверь, открыв которую можно самому контролировать свое собственное отклонение от психического равновесия.

13-2. О проблеме психопатологии

Можно, конечно, сформулировать проблему психопатологии как проблему несамостоятельного выживания в средних условиях жизни. Однако это будет слишком суженный и достаточно субъективный подход, согласно которому почти всех детей можно будет сразу же зачислить в отряд сумасшедших. Либо же изобрести, как это давно уже делается, еще одну особую психологию детей, забывая при этом, что именно из детей и получаются потом совершенно разные взрослые, несущие в себе и проявляющие, как это ни странно, почти во всем свою детскую психику, которая чаще, чем кому-то хотелось бы, определяет наше поведение.

Хорошо это или плохо? Вопрос непростой, он разбивается, как минимум, на два: оставить ли нам, взрослым, детскую любознательность и страсть к познанию и перенести ли нам в будущую жизнь детский эгоизм как мерило взаимоотношений себя и мира, выражающееся в том, кто, сколько и кому должен: я – миру или мир – мне?