|
Либерман указывает, что в 90 процентах случаев, когда в научной литературе появляется информация о новых препаратах, такая публикация финансируется компаниями-производителями. Имеются доказательства того, что компании-производители препятствуют публикации результатов клинических испытаний, неблагоприятных для продвижения их продукта на рынке, а также не сообщают о прекращении исследований при отсутствии быстрых результатов. Как писала газета «Washington Post» («Вашингтон Пост»), «промышленность недавно попала под огонь за сокрытие неблагоприятных данных, полученных в ходе испытаний» | 116]. Двум масштабным исследованиям в отношении антидепрессантов, проведенным под эгидой Федерального правительства США в 2006 году, также «не удалось показать, что лекарственные средства имеют большую безопасность или большую эффективность, чем плацебо» [117]. Авторитетная британская газета «Independent» («Индепеидент») в разделе «Наука» под заголовком «Руководитель „Glax “ („Глак- ско“): наши препараты не действуют на большинство пациентов» сообщила, что «старший руководитель самой большой британской компании-производителя лекарственных средств подтвердил, что большинство прописанных медикаментов не действует на большинство людей, которые их принимают». Аллен Роузес, вице-президент по вопросам генетики компании «GlaxSmithKline» ( « Гл а к с к о С миг Кл а й н » ) — крупнейшей мультинациональной компании-производителя лекарственных средств — подтвердил, что меньше половины пациентов, которым прописаны наиболее дорогостоящие препараты, действительно извлекают из них какую-либо пользу. То, что большая часть производимой продукции неэффективна для основной массы пациентов, было секретом полишинеля фармацевтической промышленности, однако впервые столь высокопоставленный руководитель признал это пу блично. Его комментарии поступили через несколько дней после того, как выяснилось, что затри года сумма счетов, выставляемых Британской службе здравоохранения за лекарственные средства, увеличилась почти на 50 процентов [118]. Согласно статье в «Seattle Times» («Сиэтл Таймс»), озаглавленной «Большой бизнес, скрытый за диагнозом вашего врача» и написанной авторитетным медицинским обозревателем Сьюзан Келлехер, «некоторые из самых престижных американских медицинских обществ получают деньги от компаний-производителей лекарственных средств и затем лоббируют их интересы» [119]. Что в результате? «Миллионы людей, принимающих препараты, которые могут представлять большую угрозу жизни, чем имеющаяся болезнь. Лечение фактически может сделать их больными или даже убить» [120]. Франц Ингельфингер, бывший редактор «New England Journal of Medicine» («Медицинского журнала Новой Англии»), однажды сказал: «Давайте допустим, что 80 процентов пациентов имеют либо самокупирующиеся[39] расстройства, либо состояния, не улучшаемые даже современной медициной. Действия врачей, не приносящие вреда, не будут, следовательно, оказывать влияния па основное течение таких заболеваний. Чуть более чем в 10 процентах случаев, тем не менее, медицинское вмешательство дает существенное улучшение. По увы, в оставшихся 9 процентах случаев — плюс-минус 1-2 процента — доктор или ставит неверный диагноз, или назначает неправильное лечение, или же больному просто-напросто не везет. Какой бы ни была причина, в итоге у пациента будут ятрогенные проблемы. Поэтому окончательный баланс случаев едва отклоняется от ноля в положительную сторону» [121]. — 89 —
|