|
Человек и его органы – это не материя и даже не одушевлённая материя. Каждая структурная единица сущности представляет собой отдельность-существо, имеющее собственное сознание и соответствующее ему тело-организм, наделённое личной предначертанной судьбой, проживающее в своей окружающей среде, и в этой же среде имеющее статус особи. Все особи-части образуют старшую особь-общее. Между частями и общим устанавливаются причинно-следственный отношения. В свою очередь, причинные связи внутри особи представляют собой фрагмент вселенского управления, которое в пределах сущности является продолжением мировых закономерностей. Ущемляя сущность, страдает и то общее, куда она входит в качестве части. Старшее общее, имея нездоровую часть, само уже приобретает ущербность, которую передаст в своё общее и так волна деградации охватывает не только ближайший, но и отдалённый мир. Похожая ситуация наблюдается на Земле. Больные люди уже вызвали заболевание почвы, воздуха, воды, растений, животных ... Это привело к заболеванию планеты и она корчится в агонии, бурля катаклизмами. Если ей не удастся образумить взбесившуюся часть людей, то общее – планета найдёт способ избавления от неумных умников.98 Задача образумливания людей – самая сложная и первостепенная на планете. Из трудоёмких процессов самым трудоёмким является изменение мировоззрения. Применительно к людям трудоёмкость возрастает ещё больше, даже отсчитывая от предельной, поскольку им необходимо не корректировать свои взгляды на природу, а полностью инвертировать их. Дистанция от погружения в материю до уяснения организующей роли сознания настолько велика, что человеческой потенции может не хватить на её одоление. Люди получат то, чего достойны. Это тест на пригодность к дальнейшему проживанию. В-четвёртых. По людским представлениям организм состоит из органов. Различие между ними исключительно функциональное. В зависимости от выполняемых функций, т.е. назначения, органы имеют разный состав и связи с соседями, но всё разнообразие в конечном счёте сводится к химическому выполнению конкретной части тела. Из такого подхода вытекает не только упрощённая трактовка плоти, а простоватая. Именно отсюда берёт начало неистребимая страсть к пробирочному изучению органа и к стремлению затолкать богатую его суть в механический эквивалент, называемый моделью. Дескать, в лабораторных колбах прикинем набор реагентов и их превращения, под них соорудим устройство и ... бегом за пряником. Как рыбак прикармливает живность водную, так медицина привязывает к себе нуждающихся в помощи. Ведь любой инплантант или лекарство не излечивают больного, а только продлевает агонию его беспомощного прозябания. Подумать только, какие невероятные усилия тратятся на провоцирование болезни, на изучение хворой плоти под предлогом спасения человека, на разработку заведомо вредных так называемых лечебных средств, на содержание учреждений и персонала, занятых настырным терзанием телесной материи ... Да если бы в арсенале медицины обнаружилось хотя бы одно полезное вещество, рекомендация или воззрение, то отпала бы надобность каждого ещё ходячего снабжать собственным врачом. Или врачи достигли бы состояния, при котором не болели сами. Болеющий врач лишает смысла медицину как отрасль. — 25 —
|