Гештальт-терапия: Отношение

Несколько лет назад профессор Майкл Харнер и я попы­тались оживить церемонию разыгрывания сновидения, как это было у индейцев—сенеков. Индивид должен был расска­зать сон группе, следовало короткое обсуждение, чтобы интерпретировать выражаемые сном желания, и потом вся группа принимала участие в разыгрывании сновидения и в удовлетворении желания индивида. Для некоторых зрели­ще оказалось захватывающим в той же мере, которая вооб­ще присуща Гештальт-терапии.

Женщину, которой привиделось, что ее живьем закопа­ли в землю, оплакали, положили в ящик и понесли в про­цессии ее товарищей по группе, во время всего этого она смогла напряженно пережить вновь чувства видения, вспомнить забытую последовательность сна и узнать из него то, что никогда не ожидала узнать — не пытаясь по­нять или интерпретировать.

Что придало эффективность процедуре обыгрывания снов, с одной стороны, является процессом ассимиляции, вовлеченной в подобную деятельность. В процессе добро­вольного разыгрывания, что лишь «случилось» во сне, ин­дивид помещает себя за безответственными действиями сна и начинает отвечать за них. Он как бы говорит: «Этот сон есть я, а не просто сон», т.е. он интегрирует всю бессозна­тельную активность в сознательность.

В работе со снами нет ничего такого, о чем бы мы уже не говорили в главе о технике Гештальта: внимание к текуще­му переживанию, выявление, развитие, повторение, иден­тификация, ассимиляция проекций, предотвращение ретрофлекций, интеграция функций личности через поме­щение их в отношение межличностного столкновения. Что делает сны особенностью для Гештальт—терапии — это их необыкновенная спонтанность и отчетливость.

По своей спонтанности, вероятно, нет никакой другой активности, сравнимой со сновидением. Наш голос, поза, походка, выражение лица гораздо более спонтанны, чем наше вербальное поведение, а когда надо, мы можем их контролировать. Сновидение, однако, это нечто, которое,

так сказать, происходит, когда нас там нет. И все же в противоположность другим типам спонтанной экспрессии (т.е. голосовому и двигательному) сновидения и являются наиболее отчетливыми образами, которые почти также явны, как и понятны, только более экспрессивны.

Хотя техника, используемая в Гештальте при работе со сновидениями, уже обсуждалась, один аспект требует ил­люстрации: это путь, в котором работа над сновидением интегрируется в целостность Гештальт-сеанса — текущая ситуация, групповое взаимодействие, затруднения паци­ента во время сеанса. Такой вопрос можно осветить только при расшифровке законченного сеанса. В следующей главе я даю достоверную запись сеанса Гештальт-сновидения с комментариями своих вмешательств.