Эго, голод и агрессия

Сосредоточение на еде 251

и более сонным, до тех пор, пока, наконец, не засыпает. Мы истолковываем «улыбку» только что накормленного ребенка как выражение счастья, но это лишь полное расслабление, коллапс моторики цепляющегося присасывания.

Из этой картины мы должны сделать два заключения. Во-первых, ритм кормления грудничка описывается кривой, со­вершенно отличной от кривой сексуального удовлетворения с его увеличивающимся напряжением и резким спадом, что является лишним доказательством против теории либидо.

Второе заключение, которое интереснее для нас в дан­ный связи, гласит, что грудничку требуется лишь краткий пе­риод сосредоточения, тогда как взрослый, которому прихо­дится справляться с твердой пищей, должен сосредотачивать внимание на протяжении всего процесса ее поглощения. Для того, чтобы твердая пища была усвоена надлежащим обра­зом, требуется постоянное сознательное сосредоточение на разрушении, вкусе и «чувстве» постоянно меняющегося непе­реваренного материала.

Бесполезно пытаться исправить чье-то пищевое поведе­ние до тех пор, пока это фундаментальное различие не бу­дет полностью осознано. Это не должно вызывать затрудне­ния, поскольку порою вам, должно быть, доводилось видеть жадного, нетерпеливого едока, ведущего себя как грудничок, выказывающего действительный интерес к пище лишь пе­ред едой; как только он усаживается за стол, в его поведе­нии начинают проглядывать характерные черты цепляюще­гося присасывания; он сосредотачивается только на вкусе первых кусков; затем, как и младенец, он впадает в состоя­ние транса, по крайней мере настолько, насколько при этом оказывается затронут процесс поглощения пищи, его вни­мание поглощают размышления, сны наяву, разговоры или чтение. Твердая пища проходит по его горлу так, «как буд­то» это жидкость, и его неспособность внести изменения в структуру и вкус пищи (точно так же, как при питье, когда эти изменения не имеют места) находит отражение в его основном отношении к жизни. Он боится или не в силах до­биться перемен в себе самом или окружающем мире, даже тогда, когда это было бы желательно. Он не может сказать «нет», поскольку опасается, что благожелательность может обернуться антагонизмом. Он цепляется за обветшалые обычаи вместо того, чтобы заменить их улучшенными, и стра­шится риска, который сопряжен с переменами, даже если они и приводят к улучшению перспектив.