|
«Пойдемте», — сказала ему госпожа Тим. Мы с ней расцепились, и он пошел под ручку между нами: госпожа Тим — справа от него, а я — слева. Он был с нами одинакового роста, в два раза толще, но шел с нами в ногу. Так мы и вошли в большую столовую. Там уже накрыли на стол для вечерней трапезы. Четыре большие стеклянные двери, наполненные закатным пепельным светом, освещали длинный стол, поблескивавший хрусталем. Парадные графины для красного вина служили центрами, вокруг которых растекались безупречной формы роскошные серебряные приборы, белые пятна фарфора и бесчисленные мелкие радужные арки, преломляющие свет от скошенных граней хрусталя и прозрачных кувшинок стекла. Мы втроем важно прошествовали вокруг стола. Большую торжественность нашей прогулке придавал раскачивающийся при каждом шаге живот прокурора. Сперва мы прошли вдоль стеклянных дверей, как между двумя шеренгами войск: с одной стороны залитые угасающим солнцем террасы, газоны, и тисовые аллеи, разграфленные в виде шахматной доски, и балюстрады, а с другой стороны — сотни километров гор, нависших перламутровыми гирляндами над гигантским ковром розоватых пшеничных полей, обрамляющих чудесное озеро с хрустальными водами, каким представился нам длинный стол. Мы обошли председательский конец стола и тем же шагом прошли вдоль другой стороны, любуясь большими и маленькими венецианскими зеркалами, в которых тысячи маленьких отражений наших трех важных фигур обрамляли, походя, большое отражение наших трех важных фигур. А я все говорила про себя: «Давай, давай, дуй дальше!» Вернувшись в вестибюль, мы, шагая в ногу, поднялись по лестнице. Невысокие мраморные ступени были очень удобными и с каждым шагом возвышали наши три очень важные фигуры, рывками, от ступени к ступени, а я думала и про себя говорила: «Давай, давай, поднимай нас! Докуда ты нас поднимешь? До места, где мы найдем того, кто обладает лекарством?» У нас был до того важный вид, что на широкой площадке второго этажа, где была выставлена коллекция старинных музыкальных инструментов, при нашем приближении стали дрожать струны старинных гитар и фортепьяно. И когда мы, трое толстяков, ступили одновременно на площадку, всем показалось, что висевшие на стенах барабаны, привезенные хозяйкой из своей страны, стали глухо отбивать своего рода «общий сбор». Поистине, мы были очень важными. И нам действительно хотелось командовать всем этим, чтобы совершить какой-нибудь выдающийся подвиг. А я повторяла про себя: «Давай, давай, дуй дальше!» Я поняла, куда вела нас госпожа Тим. Пройдя по галерее, мы повернули направо и, действительно, она подвела нас к третьей высокой двустворчатой двери. — 91 —
|