|
Надо признать, что сделано это было мастерски. Его лицо, холодное и непроницаемое, его глаза, смотревшие куда-то поверх гор, наверное, скрывали своего рода считающий вычислительный механизм. В то же время мы узнали, что в порядке коммунальной повинности мы для предстоящей генеральной облавы поступали, с оружием и обозом, в прямое подчинение Ланглуа, что старший егермейстер и, главное, старшая егермейстерша примут участие, причем не где — то на балконе, а в общих рядах, что тот самый королевский прокурор, специально приглашенный по этому случаю, бросил все дела, чтобы быть с нами, что он уже находится на расстоянии одного дня езды от деревни, поскольку прошлую ночь провел в Монетье, что, похоже, он никогда еще не перемещал свое пузо с такой скоростью и что, разумеется, все это не дает основания ждать от него веселого настроения, что у него, наоборот, сохранится недовольный вид, но что эта особенность, свойственная его должности, не должна нас особенно беспокоить. И это не все: предполагалось, что одиннадцать человек, трубящих в охотничьи рога, будут расставлены в рядах загонщиков, а об одеянии жены старшего егермейстера вообще рассказывали чудеса. Представьте себе, как должна была выглядеть эта женщина среди снегов! И, наконец, Ланглуа пригласил нас прийти в тот же вечер в школьный зал, где он должен был объяснить, в чем состоит наша роль. К шести часам собрались все, все восемьдесят мужчин: отцы, сыновья, братья и деды, с радостью обнаружившие, как хорошо Ланглуа разбирается в наших местных названиях ложбинок, косогоров, холмов, кошар и наших самых потаенных троп. Ни разу не ошибся, ни одного лишнего слова не сказал, ни одного леса не перепутал с другим, все было на месте, каждый маршрут рассчитан точнее, чем на королевском параде. Движение было расписано заранее, места отдыха определены, сигналы рогов указаны с точностью до минуты и с каких именно мест они должны раздаваться. Мы грешным делом думали, что Ланглуа не помнит наши фамилии, а оказалось, что еще как помнит! И имена, и кто кому родней приходится (а этим-то уж мы дорожим, как зеницей ока) — все помнит назубок! «Такой-то, сын такого-то и отец такого-то, будет в таком-то месте в такое-то время. Слева от него будет Бакюлар». (И он уточнял: сын, и еще уточнял: я говорю «сын», потому что знаю, что сын…) Не только фамилию и родство, но и особенности каждого, самые сокровенные достоинства он знал. — Я говорю «сын», потому что знаю, что сын один легко поднимает бочонок вина на сто двадцать литров, а в том месте мне нужен человек сильный, потому что… — и он объяснял почему. — 52 —
|