|
Человек не предсказуем до конца. В системе или в игре человек находится под влиянием и ограничен условиями игры, но одновременно он остается свободным и ответственным – даже в крайне сковывающих условиях. Посадите человека в тюрьму, прикуйте его к стене за руки, за ноги и спросите себя: "Что он теперь сделает? Будет есть или нет?" Вы не предскажете. Ему дан выбор. Клетка всегда будет питаться – она подчиняется естественным законам. Вы можете вообразить клетку, отказавшуюся питаться? Но человек иначе устроен. Инт.: Этот интерес к личному выбору вам не был свойствен на этапе "Парадокса и контрпарадокса", когда вас занимала идея системы и ее законов. Тогда у вас изображалась некая таинственная жизнь семьи "над" и "поверх" той, которой жили члены семьи. П.: Разрабатывая терапию парадоксального вмешательства, я очень боялась скатиться на позиции психоанализа. Я изо всех сил старалась овладеть системным мышлением, которое, на мой взгляд, было важным шагом вперед к более глубокому постижению реальности. Но прошло время, и я поняла, что попала из огня да в полымя. У меня пропали субъекты, актеры в игре. А при отсутствии живых людей я персонифицировала семью. Семья сделалась "субъектом", обращавшимся за помощью, желавшим перемены, противящимся перемене и так далее. Но семья – не субъект. У каждого члена семьи своя стратегическая линия, свой выбор, свое представление о терапии. "Семья" – это абстракция. Теперь мы вновь видим в семье личности, не отступая назад к психоанализу. Инт.: Что вы имеете в виду? П.: Когда мы предписываем родителям исчезнуть, мы должны принимать во внимание различную реакцию каждого члена семьи. Методом предписания мы добываем факты, позволяющие определить стратегическую линию каждого в семейной игре. Инт.: Предположим, вы выяснили, что старшая дочь в ярости оттого, что родители исчезают. О чем это говорит вам? П.: Если старшая дочь в ярости, это, возможно, значит, что она особо приближена или к отцу, или к матери. А отсюда я уже могу "разместить" на сцене остальных членов семьи. Мы пытаемся решить семейную головоломку, найдя каждому верное место. Инт.: Головоломка головоломки стоит, и, наверное, одни логичнее других. Есть у вас идеи относительно здоровой семьи? Как она должна функционировать? П.: Нет идей. Я не даю установку с мыслью, что научу пару жить вместе, научу быть счастливыми. Я не верю в такое "общепринятое" счастье. На мой взгляд, неправы психотерапевты, стремящиеся навязать людям свое представление о семейной жизни. Знаете, что происходит в Италии? Молодые двадцатилетние отцы играют материнскую роль с детьми – меняют пеленки, водят в сад и так далее. Раньше это было бы немыслимо. Мужчина-итальянец раньше не просто посчитал бы себя несчастным в такой роли, он стыдился бы делать это. Если бы психотерапевт раньше попробовал "прописать" молодым отцам материнскую роль, его бы подняли на смех. А теперь все происходит само собой – это часть перестройки нашей культуры. Семьи развиваются, движимые внутренним импульсом. Психотерапевты не могут навязывать семьям свой собственный план, свои представления. — 170 —
|