|
Есть что-то неуловимое в работе Карла Витакера, поэтому трудно указать, где его профессиональная ниша. Подобно художнику-авангардисту, отталкивающему от себя зрителей, он – чтобы сохранить творческий потенциал – должен разочаровывать людей в ожиданиях. "У Карла редкая способность отличаться от группы, в какой бы он ни очутился, – говорит его ученик, а затем сотрудник Дейвид Кит. – Он как музыкант, который играет, не совпадая с ритмом и темпом остальных участников ансамбля". Удивляет то, что "диссонансы" Витакера-клинициста идут совсем не от стремления показать себя, выделиться. В пересказе его работа "режет" слух, но если наблюдать за ней непосредственно, происходящее кажется уместным. "В моменты удачи Витакер как-то исчезает, сумев выявить всю неестественность семьи... и вытравить ее, – говорит Браулио Монтальво, который однажды делал видеозапись витакеровского сеанса. – Его работа не оказывает мгновенного действия, он расшатывает систему взглядов семьи постепенно, впрыскивая порцию за порцией свое "лекарство" – свой взгляд, открывающий им глаза на абсурдную сущность их проблемы. Он обращается к тому, о чем люди предпочли бы не говорить, и "ослабляет путы" семейных правил, связывающие человека". А вот как описывает Милтон Миллер Витакера-психотерапевта середины 60-х годов: "Хорошо помню первую встречу Карла Витакера с семьей, которую я видел. Это было лет семнадцать назад. Карл появился в Висконсинском университете как приглашенный профессор – по инициативе Карла Роджерса, в то время работавшего у нас в Висконсине на факультете. Пациент, восемнадцатилетний параноик – безучастный, холодный, как лед, – сигаретой жег себе руки, в то время как его родители, утонченные интеллектуалы – ранний образец "простых людей"[14], – весело болтали про "клевое" лето. Витакер, простоватый, непонятливый, невпопад рассказал историю-другую про то, как ловить рыбу на личинки, из которых уже не будет бабочек, потом взял руки отца семейства в свои, потер, дотянулся до сына, опустил свою лапу ему на плечо и сказал: "Безумнее способа согреть руки не видел – брось сигарету". Не зная, что последует, Витакер с силой растирал плечи юноши, вдруг затрясшегося в рыданиях. А когда Витакер сам заплакал, ученые профессора в зале прикрыли ладонями лица, закашляли, чтобы тайком смахнуть неприличествующую высоким профессионалам слезу. Витакер тогда всем нам дал что-то. Он открылся перед пациентом, его семьей, двумя десятками наблюдавших за сеансом профессоров с докторскими степенями. В присутствии судей Витакер положил свою голову на плаху". — 108 —
|