|
Слава богу, я и с “отнимающимися руками” всегда пока оставался самим собой и за себя и свои отношения ответственности ни на кого давно не перекладывал![233] Почему ты чувствуешь себя никому не нужным?! "Не любимые мы с тобой, сироты!" Л.Н. Толстой. Казаки. Читал эти записки молодому психологу и понял, что у него в той байдарке руки бы не отваливались. И та же спутница в одной лодке с ним так усердно и малополезно веслом бы не махала. Я это вначале почувствовал. Потом понял. Чем я отличался? Он открыт. Предоставляет партнерше возможность воспользоваться в нем тем, чем она захочет и сумеет. Он достаточно мягко, даже, по-моему, иногда подкупающе мягко бережет ее. Он может подтрунивать над ней, внешне довольно грубо (грубыми словами, в грубых выражениях) называть словами все, что партнерша ощущает или может ощущать своими явными или тайными недостатками, пороками... По словесной форме он вроде бы высмеивает ее, но никогда насмешка даже не закрадывается в его тон. Тон нейтрален и обнаруживает полное равнодушие к называемым “порокам”. Тон выражает приятие или бережность. Никогда этот бережный молодой человек не предлагает никакой своей версии отношений, своей инициативы. Не стесняет активности партнерши? Принимает или отвергает ее версию. Корректирует. Трунит. Активна всегда она. Эта активность может быть успешной или нет, но только -партнерши! Я понял! И это особенно важно для меня. Я понял, что, не сознавая того, и совсем не думая так, я вел себя со всеми этими женщинами (дамой в байдарке и сотрудницами) как с недогадливыми, не знающими, чего им от меня надо, детьми. Как с не умеющими ни выбрать, ни взять нужное - как с не равными мне. Похоже, как Валерия Егоровна - с мужчинами! Поэтому, я спешил продемонстрировать им свою открытость, доступность... и их возможности в отношениях со мной. Этим женщинам... Одна из них жила вдвоем с сыном. Другие, обе - в опереточно-артистических отношениях с влюбленными, использующими их мужьями - слугами. Этим, отказавшим себе в близости с мужчиной..., не имеющим такой близости в закрепленном успехом опыте..., не верящим уже в ее (близости) возможность..., и так защитившимся от чувства обделенности..., этим, отчаявшимся в возможности близости и любви женщинам я сулил то, в реальности чего они разуверились! Я дразнил их человеческой близостью. Обещал равенство... опекая! Хорошенькое равенство!.. Обещал им то, что, в силу моей собственной счастливой устроенности, отдать им был не властен! И ничего этого не сознавал! Наша личная устроенность и неустроенность тоже были разными, по сути. Не равны были объективно уже наши исходные положения. — 166 —
|