|
Спутница, к сожалению не помню ее имени, сразу и весь поход вела себя именно так, как я описал. Едва я, обданный ее демонстрируемой “ненуждаемостью” во мне, пытался отодвинуться на защитительную для меня эмоциональную дистанцию, она тут же начинала добиваться внимания. Да так, что отказывать ей в нем, граничило с грубостью, неприличием, бессердечьем. Стоило мне помягчеть, меня едва заметными мелочами “ставили на место”, обдавая леденящим холодом. В лодке (мы шли по течению) партнерша хваталась за весло и начинала им махать так, будто она везет и сына и меня. На привале она хваталась за вещи, спеша все сделать до или вместо меня. Каким сумасшествием было дежурство, я даже и не помню! К моему ужасу (и я только много позже понял почему) во время гребли с ней у меня началась “перемежающаяся хромота” рук. Руки отказывали после десятка другого гребков. Буквально отказывали. Боль и слабость в мышцах рук делали невозможным движение: несколько гребков - и не пошевелиться. Группа стала трунить надо мной. А я уже и по берегу двигался совершенным недотепой. Только следующий эпизод помог поверить, что я еще не совершенный физический инвалид. Через Усу пришлось переправляться в шторм. Спутница моя по-прежнему усердно махала веслом, доказывая себе, что везет двух пассажиров. Мы же шли поперек течения, и теперь смысла в таком махании не было вовсе, только помеха. Когда рядом с нами перевернулась байдарка параллельно идущей чужой группы, я, не сдерживаясь уже, крикнул ей сквозь ветер: - Вы хотите утопить сына?! - Она возразила, что не хочет (как спасали перевернувшихся, более опытных, чем мы, туристов, она видела). - Тогда положите весло! - гаркнул я. Она положила. Не было ни боли, ни усталости. Я поставил лодку поперек волны, и мы спокойно пошли к тому берегу. Когда уже почти на той стороне катер поднятых катастрофой в другой группе спасателей, собиравший детей, забрал у нас ее сына, она не стала упрямиться и продолжала, как я и просил, “сушить весла”. Мы выбросились на волне на песок, так и не черпнув воды ни капли, сухими. Я сказал ей “спасибо” и молча занялся разгрузкой. Она старалась выказать себя предупредительной, послушной, почти покорной. Ветрище, сырость, а мы сухие! - Что ж? - винясь, как маленькая к маленькому, подлизывалась она. - Теперь придется дружить семьями! Досадно было это ее вдруг распорядительное панибратство. При всей моей открытости, когда она не хамила, я ни разу в этой мучительной для меня ситуации не давал повода рассчитывать, что захочу продлить ее (ситуацию) после похода. Тем более, вовлекать в нее жену! — 164 —
|